Однако мужчина не позволил остаться, решил за меня. И сейчас ему никто не мешал говорить и делать, как он захочет.

— Не мучайте меня, Марат Ильясович. Я не падаю специально к вашим ногам.

Он ответил не сразу. Может рассматривал моё лицо или отвернулся в сторону, чтобы перевести дух от моих выходок.

— Придётся поверить вашему состоянию. Вряд ли бы вы сейчас солгали.

Это развеселило меня. От смеха затрещала голова сильнее, но я просто не могла остановиться.

— Вы не знаете меня и, как я буду действовать тоже. Может я прирождённая актриса. Вам же понравилось моё выступление. Татьяна Ивановна так сказала. Получается, я хорошо играла свою роль. Кто знает, на что способны талантливые актёры.

— Я не пойму вас, Лилия Николаевна. Вы пытаетесь убедить меня, что обманули?

Постаравшись собрать в кучу общий посыл, я поняла, какую выдала глупость. Больше ни слова! Просто молчи. Нет! Я должна уйти от него! Немедля, не сомневаясь, не останавливаясь.

— Я запуталась, извините. Дайте минуту, и сама отправлюсь в травмпункт. А вы сможете уехать по своим делам.

Его грудь поднялась от глубокого вдоха, а затем опустилась. Если бы я могла, то лежала бы и слушала его дыхание, представляя, как его ладони движутся по моему телу, как он мечтает коснуться моих губ, а я его.

Неужели мне этого хотелось? Пустые фантазии безрассудной девицы.

— Помимо упрямства, ещё и мазохизм. Ваша характеристика обрисовывается всё интереснее. Не представляю, как вы проявите себя дальше.

— Рада за ваше веселье, — буркнула я и открыла глаза. — Чувствую себя прекрасно, исцелилась рядом с вами. А теперь отпустите меня.

— Жаль, что вы не поняли сразу — я никуда вас не отпущу. И прекратите дерзить, не забывайте с кем говорите.

Просунув руку под моими коленями, Рахманов неожиданно поднялся вместе со мной. Это слишком. Он не должен меня нести! А если кто-то увидит нас?! Не станут разбираться, заподозрят всякое. Мне потом разбираться с этим. Его-то никто не тронет.

— Что вы делаете?! Я могу идти сама!

Мужчина начал спускаться по лестнице.

— Я видел, как вы можете, и не хочу ловить вас через каждые двадцать метров, — строго заявил он.

— Что подумают люди?! — я повернула голову и стала искать прохожих.

— Что у вас заботливый преподаватель.

Хочет моей смерти?! Да? Тогда это всё объясняет.

Он шел спокойно, будто его не волновал мой вес. Тренируется что ли? У себя в офисе таскает девчонок каждый день? Дурная мысль, не желаю это представлять.

— А если я попрошу? Это моё желание!

— Вы обознались. Я не маг, чтобы исполнять желания.

К счастью, пара ещё длилась. В коридорах пустовало, но всё-таки некоторые нас заметили. Окинули удивленным и молчаливым взглядом. Только охранник на выходе спросил, всё ли хорошо, и оказалось, ему достаточно было кивка Марата Ильясовича, чтобы пропустить нас.

Вот интересно, если бы он меня крал, никто бы его не остановил?! Рахманову можно, он такой единственный, а студенток много, не жалко.

— Я очень зла на вас.

— Такие эмоции испытывают многие, с кем я общаюсь.

— Не думали, что дело в вас? — сварливо поинтересовалась я.

— Разумеется во мне.

Мы оказались на парковке и приблизились к его автомобилю. Стального цвета Порш выделялся среди таких же дорогих. Может у него была эксклюзивная модель, или я просто не рассматривала другие.

— Садитесь.

— Я не так близко знакома с вами, чтобы… — решилась на шутку.

Но прервала её на середине. Он не оценил и захватил меня хищным взором, предвещающим ужасное падение. Моё. Его. Наше?

— С вами трудно договориться, Марат Ильясович, — я поджала губы и опустилась на переднее кресло.

— Вы это знали и раньше, — сказал он и резво захлопнул дверь.

Обогнув машину, мужчина сел на водительское место.

— Пристёгивайтесь.

Тимофей всегда убеждал меня, что ремень безопасности — это не круто. Если людям суждено умереть в пути, то это было предначертано. Никакой ремень не спасёт. Поэтому мы всегда ездили свободно. Он выплачивал штрафы и смеялся, как дешево это обходится.

— А можно…

— Нельзя.

Ладно, какая разница спорить с ним и в итоге проиграть. Пусть сегодня радуется победе. Справедливости ради, он тоже пристегнулся.

Мы покинули университетскую парковку и выехали на большую дорогу. Наверно Рахманов был прав, мне следует поберечь себя. Головная боль накатила вновь и стала жутко пульсировать. Я ощутила тошноту и сонливость. А если это что-то серьёзное? Боже!

Нужно было отвлечься, чтобы не провалиться в слепое отчаяние или тревожный сон.