Тимофей нашёл меня в закуточке у окна.

— Присяду? — он отодвинул стул.

— Не занято, — холодно ответила я, перемешивая вилкой пюре с соусом.

— В общем, по твоему красивому и грозному личику, я понял, что где-то облажался.

Парень расположился рядом, касаясь своим плечом моего.

— Но ты должна вынести приговор, прежде чем дуться.

— А сам не догадался?

— Зай, я не умею читать мысли, — с огромной печалью сказал он.

Протянув руку к моему стакану, Тим глотнул яблочный компот.

— Фу-у. Как ты это пьешь? Вода с сахаром.

— А я тебе не предлагала!

— Ну вот, уже и воду не подаст умирающему, — вздохнул парень и покачал головой.

— Ты не умирающий.

Он придвинулся ближе и решительно шепнул:

— Я умираю от неразделённых чувств к тебе.

— Не надо этого, Тим, — фыркнула я, отодвигая контейнер.

Аппетит испарился.

— Я правду говорю!

— Тогда почему вчера ты целовался с девушкой в коридоре?

Он положил руку на мои плечи и притянул к себе. Я вырывалась из его объятий, однако парень держал крепко и успокаивающе поглаживал по спине.

— Извини, звёздочка моя. Я виноват.

— Не хочу это слышать! Иди к ней! — злилась я, упиралась руками в его грудь, пыхтела.

— С ней всё кончено.

— А что так? — я взглянула в его глаза с недовольством, пытаясь вызвать у него раскаяние. — Не дала?

— Как раз дала. Поэтому мы больше не встретимся. Её это устроило.

— Здорово! Как у тебя всё просто! Чувства ко мне, а спишь с другими. Отпусти меня!

Вместо этого Тимофей придвинул меня ещё ближе, и я уткнулась в его шею.

— Зай… зай, но мы же договаривались. Раньше ты была согласна.

Я прикусила нижнюю губу и зажмурила глаза, вспоминая наше знакомство и первый поцелуй в заброшенном парке. Тогда мы занимались проектом по озеленению.

Он участвовал для галочки и не сильно был вовлечен, пока не столкнулся с моим осуждением. Я не знала, что Тимофей был сыном влиятельного депутата и этот проект финансировался его отцом.

Студент начал меня преследовать, и, когда я поддалась его обаянию, он решил не мешкать и затащил меня в постель. Я сразу призналась, что была девственницей без какого-либо опыта в любовных играх.

А Тим оказался неправильным сыном депутата. Он мог грубо воспользоваться мной и бросить на следующий день. После легко откупиться, если бы я что-то предъявила ему. Сколько таких историй гуляло по университету. Сколько имен было упомянуто — а это были его друзья, дети богатых родителей.

Внезапно он предложил встречаться и сказал, что мы не будем спешить. С одним «но»… Ему трудно жить без секса, и пока мы не станем ближе, он будет находить девушек на одну ночь.

Мне казалось, что это правильно. Он парень. Ему нужно. У него гормоны. Лучше так, чем измена. А я присмотрюсь к нему, настроюсь и отдам себя, когда буду готова.

— В чем я провинился? — спросил он, когда я притихла.

— Ты целовался с ней в универе. А мы договаривались, что ты не будешь делать это здесь. И не у всех на виду.

— Каюсь, Бейби. Извини меня, — пробормотал он ласковым голосом. — Простишь?

Я сама оказалась не без греха. Чувствовала, что виновата перед ним больше. Хотя мы не говорили, что я должна быть верной и отвергать других мужчин. Но это подразумевалось.

— Ты всё ещё хочешь поужинать с моими родителями?

Вздохнув, я попыталась выкинуть из головы образ Марата Ильясовича. Он был недосягаем, словно парил над городом. То, что он поцеловал Бейби — ничего не значило. И его хорошее отношение к Лилии тоже. Мне нужно было довольствоваться малым. Я должна получить стажировку, и это никак не совпадало с мечтами быть его девушкой.

В мыслях вспыхнула Жасмин, которая пыталась образумить меня на вечеринке. Сквозь тяжесть мук я признала, что она говорила разумные слова. Мне следовало прийти в себя.

— Конечно хочу. Мы же ждали этого.

Хватит метаний. Я не могла так жить. Я боялась, что если снова окажусь наедине с Рахмановым, то потом всё будет намного хуже, чем засосы и глупое влечение.

Тим подходил мне и сделал многое ради наших отношений. Я должна быть с ним!

— Спасибо, зай, — он в последний раз скользнул ладонью по моей спине. — Я заберу тебя в пять. Отец не любит, когда я опаздываю. Так что приедем раньше.

— Хорошо, — я постаралась сделать голос нейтральным. — Волнуешься?

— Ну, есть такое. Ты ведь первая, кого я буду знакомить с семьёй.

Внутри закололо, разъедая жгучей кислотой. Оказывается, чувство вины было таким гадким и обвиняющим. Даже моя улыбка, растянувшаяся от внезапной тревоги, вызвала кислую тошноту.

— Как мне одеться? — быстро спросила я, заталкивая вину в дальний темный уголок.

— Не знаю, зай.

— А потом мы опять поедем в магазин, чтобы переодеть меня? — со злостью спросила я и покачала головой. — Ты в чём будешь?