Однако значительно более важным фактором массового обнищания стал поток серебра [19] после открытия Америки Колумбом, который обесценил его во всей Европе и привел к «революции цен»: «В XVI веке из-за огромного наплыва серебра из Южной Америки цены на основные продукты выросли в среднем по Европе в 3–4 раза…» [55]. В частности, только за 1510–1580 годы в Англии цены на продовольствие выросли втрое, а на ткани – в 2,5 раза, что обогатило торговую буржуазию и «новое дворянство» при разорении крестьян и не занимавшихся спекуляциями или созданием производств землевладельцев, чьи доходы в номинальном выражении были относительно стабильны [107]. Это объясняет то, что земельная собственность джентри росла, в том числе, за счет собственности крупных лордов [206, 339, 340], и прежде всего именно «к джентри перешли… земли в результате распродажи секуляризованных в XVI веке монастырских имуществ» [81].

Таким образом, капитализм в Англии развивался через не только «огораживание», но и фатально недооцениваемую историками, спрятавшуюся в его тени «инфляционную революцию», которая разоряла крестьянство не менее эффективно, чем прямое насилие.

(Интересно, что после Великой Октябрьской Социалистической революции интернационалисты-ленинцы, крайне внимательно изучавшие британский опыт, попытались уничтожить объективно противостоявшие им капиталистические и феодальные классы аналогичной «инфляционной революцией», призванной с точки зрения их левацкой части в конечном итоге привести к отмене денег в силу их полного обесценения и наступления таким образом коммунистического общества. Более чем через столетие схожий инфляционный удар по своим политическим противникам нанес в 20-е годы XXI века также связанный с Англией президент Турции Эрдоган)

Когда вызванное этими процессами массовое бродяжничество стало повседневной проблемой, за него ввели смертную казнь, обеспечив приток крайне дешевой рабочей силы на мануфактуры и в поместья новых дворян, а затем и на флот, несмотря на его каторжные условия. (Часть бродяг гуманно загнали в работные дома, создав крайне пригодившееся после изобретения паровой машины разделение сложного труда на простейшие операции, однако, несмотря на создание первого работного дома в Брайдуэлле ещё в 1556 году, широкое распространение в Англии они получили лишь после 1631 года.) Общее число казненных за бродяжничество в XVI веке оценивается в более чем 160 тыс. чел. – в полтора раза больше числа погибших в войне Алой и Белой розы [9].

Длительное беспощадное подавление бедных, истребление асоциальных, в том числе и ставших таковыми отнюдь не по своей вине элементов общества, решительное поощрение и всемерная защита богатства стали эффективными методами социальной инженерии. Именно они сформировали в итоге английский национальный характер – законопослушный, упорный, патриотичный, гордящийся своей властью как таковой, вне связи с её эффективностью и тем более ответственностью перед управляемыми, уважающий права соотечественников и отрицающий права всех остальных. Этот характер стал самостоятельным фактором конкурентоспособности страны и её бизнеса; он хорошо иллюстрирует применительно к нации притчу об английском газоне, который надо подстригать каждый день 300 лет подряд [20] .

В результате развития капитализма при отсутствии сколь-нибудь значимой феодальной реакции (то есть феодального сопротивления) английское крестьянство было «уничтожено как класс» (подобно тому, как немногим менее полутысячелетия спустя оно было ликвидировано в ходе «дефарминга» [21] Великой депрессии в США – в разительном отличие от пресловутой советской коллективизации), и деревня форсировано была переведена на капиталистические рельсы. Главное же следствие этих процессов заключается в упрочнении открытого характера формирования управляющей элиты, при котором успешные торговцы и богатые крестьяне законно, массово и свободно становились дворянами.

Естественно, по мере укрепления этого социального слоя возник объективный конфликт с его недавним политическим союзником и покровителем – абсолютизмом, увенчавшийся Английской революцией 1640–1660 годов, главной движущей силой которой стало имеющее прочный экономический фундамент «новое дворянство» – джентри.

Энергично и разнообразно инвестируя свои средства не только в Англии, но и за границей, «новое дворянство» вполне закономерно вступило в союз с банкирскими домами, занимавшимися финансированием торговли, обменом денег и ростовщичеством.

Они возникли в итальянских городах-государствах прежде всего Венеции (а также в Генуе и Ломбардии; уже в первой трети XIII века они «опутали долговой сетью значительную часть Европы», разжигая для последующего финансирования и захвата собственности проигравшего через кредитование победителя самые разнообразные войны [101]). Из-за укрепления Османской империи, перекрывшей сухопутный путь в Индию, прорыва в последнюю Португалии через Индийский океан и открытия Нового Света эти банкирские дома стали переносить свою деятельность в Западную Европу – вслед за перемещением туда общего центра деловой активности.

В 1582 году венецианская аристократия приняла стратегическое решение об установлении своего контроля за Голландией, которая являлась в то время одним из новых формирующихся «центров силы» Европы (альтернативные проекты, в конечном итоге потерпевшие поражение, рассматривали в качестве объекта приложения сил Ватикан и Испанию). Вместе с еврейскими купцами венецианцы открыли амстердамскую биржу, а в 1609 году амстердамский Wisselbank, «который контролировался 2 тыс. депозитариев и был главным в Европе до первых десятилетий XVIII в… когда пик Голландии в мировой торговле остался на полстолетия в прошлом» [101].