– Да.

– Вот и давай думать.

И стали они думать, и думали они три дня и три ночи…

Часа через полтора остановились на близких и понятных народу словах «сетки три», призванных заменить «set me free» одноименной вещи изначально не хард-роковой группы «Sweet», в свое время почему-то вдруг разродившейся альбомом «Sweet Fanny Adams».

Всё в этой вещи должно было быть идеальным – мощный высокий вокал, идеальное трехголосье главной фразы, космическое гитарное соло, безупречная слаженность трех (без ритм-гитары и клавиш) инструментов и… соответствующий всему этому «глубоко народный» текст. Если все это удастся – наши «Сетки три» затмят тоску молодеченских по утраченному раз-навсегда «Моне»… а заодно и продемонстрируют публике наш истинный исполнительский потенциал. Обидеться может лишь не участвующий во всем этом Ля (он не обиделся… за что и был награжден раскручиванием над головой прямо за клавишами сетки с картошкой… что, кажется, захватило его больше, чем основная клавишная работа в остальных композициях); у «Яна» отсутствие инструментальной партии компенсировалось участием в вокале.

Дело оставалось за текстом. Связанным, естественно, с тремя сетками. В двух руках.

Ох, и намучились мы с этими сетками! Хочешь представить товар лицом – подгоняй товар к лицу, а лицо к товару. Разругались все в пух и прах! И уже когда всё, вроде, наладилось, дело чуть не дошло до драки: «Ян» как мог разнимал Мэтью и Ля, засветившего, увлекшись, сеткой барабанщику по макушке… слава богу, почти пустой… сеткой… всего лишь с парой картофелин… Мэтью потом припечатал все же Ля лопатками к полу. Уже хохоча от того, что представил все это со стороны.

– Может, и на сцене так сделать? – спросил из-под Мэтью Ля, тут же получивший по ребрам. В шутку. Но надо знать шутки нашего Мэтью…

А до того…

До того – бесконечная руководимая Оликом спевка на этих самых «а, а, а, сетки три»… бесконечные сбои Олика в своем, бешенного темпа, соло… бесконечные наши с Оликом мучения с текстом… – всегда и везде в центре был Олик. У него появилась надежда. На… Просто: надежда.

Знали бы, в какую добровольную каторгу загоним себя этой вещью – может, и не взялись бы… Чего стоит одно «взятие петуха» мной на третьем «а» трехголосья! И это уже в практически отрепетированной вещи…

А вот другая чаша весов: полный зал, катящая как по маслу вся наша программа и наконец долгожданная премьера перед сотнями лиц, застывших в сладком предвкушении чего-то еще более крутого!.. финального!..

Четырехкратное вступление-тёрка… переходящее в безудержный риф-напор!..

…Олик:

Третьего дня

Будит меня

Милка-жена: дескать, принес бы картошки

Трехголосье:

Сетки три-и-и!

Олик:

Месяц пройдет –

Кончится мед,

Взял бы сгонял: трескать чего будет трошки!

Трехголосье:

Сетки три-и-и!

А! А! А! Сетки три-и-и!

А! А! А! Сетки три-и-и!

Олик:

Допри-и-и!..

Межстрофный риф-напор!

Женщина, сгинь,

Слушай: прикинь:

В двух-то руках можно ли то, что сказала:

Сетки три-и-и?!

Милка-жена

Слезла с окна,

Сетки взяла и – в направленьи базара!

Сетки три-и-и!

А! А! А! Сетки три-и-и!

А! А! А! Сетки три-и-и!

Допри-и-и!

Соляк Олика!.. Чистый!.. Без сбоев!..

…Новый безудержный риф-напор!

Раз вышел сам

В универсам

Милку-жену встретить согласно примете:

Сетки три-и-и!

Бабы – толпой,

Сетки – рекой!

Где же мои, Господи: те или эти

Сетки три-и-и?!

А! А! А! Сетки три-и-и!

А! А! А! Сетки три-и-и!

Допри-и-и!

Финальный риф-напор!..

Cоda: короткий спаренный удар!..

(В последнем «А! А! А! Сетки три» я почувствовал, что уплываю… что от меня остается один лишь голос… Не напортачил ли я при этом с бас-партией?..)

***

Почему я предложил Светлане зайти ко мне?..

Зачем за книжками в шкафу отыскал от себя же спрятанные полбутылки муската «Лоёл», оставшиеся от… неважно кого?..

Не было ли это тем, что называется «поиметь свое детство»?..

***

Всё покатилось, как колесо под гору.

И вышли мы из-под этого колеса свободными и обновленными!

– Гран-при Каннского ипподрома, – отозвалась о «Белочке» Светлана во время очередного посещения моей берлоги.

Ревнует, – подумал я.

Светлану перевели в другой сектор, вне юрисдикции Валентина Валентиновича, и тот быстренько переключился на новую «гражданскую жену»… назовем это так… Вследствие чего мое «сяду… и не на жопу…» естественным образом аннигилировалось. Как и все угрозы гражданской казни нашего славного бит-квартета: новый куратор рок-н-рольного направления нашего прихода сходу выразил нам свою симпатию. Мы стали вольны делать все что заблагорассудится! От выражения «благой рассудок», разумеется. Жопу, на которую я не сел, со сцены показывать по-прежнему не рекомендовалось.