– Завтра покажешь те записи, что связаны с проклятием. Где не разберусь – будешь объяснять.

Упершись локтем в колено, хмырь уронил на ладонь голову и с неподдельным сочувствием уставился на меня. Мол, а не сошла ли с ума деточка в таком тоне говорить, да и вообще – лезть в мудрёные записи магистров, где только ум свой доломаешь, вряд ли что-то уразумев.

– Ты похожа на свою мать, – неожиданно фыркнул Кирино после недолгой паузы, а потом и вовсе – расхохотался в голос. – Жаль только, что от колдуна в тебе половина тоже есть. За красивые глаза хочешь получить всё?

Замешкалась, но лишь на несколько ударов сердца. Раньше бы испугалась, обратилась бы в бегство, стала бы объяснять, что совсем не то имела в виду. Попыталась бы задобрить демона с ледяными глазищами, договориться миром, уважить, не сердить лишний раз. Вот только теперь понимала, что терять-то и нечего – если с проклятием ещё как-то можно было сжиться, то против богини Смерти одной идти не с руки.

В аркаре карты любили счёт, не важно, сам играешь, вистуешься или пасуешь. Даже если распасы – всё равно смотри внимательно, считай. Учитывай, кто за столом, у кого какой стиль игры, что там по очкам на поле, кто первым на мачту лезет. Казалось бы, игра игрой, бросание на стол разукрашенных карточек, а толк в этом всём был неподдельный, всамделишный.

– А если и так, что тогда? – Встала и нависла над хмырём, но не в угрожающем тоне, а поддерживая ту мрачно-весёлую атмосферу, что он своим смехом создал.

На этом кругу карты у меня на руке были так себе, торговались между собой явно Грассэ с Киром. И как только узнаю, кто что играть хочет, решу – лучше затаиться и пасовать или попытаться влезть. Заодно – разведаю ситуацию со счётом, как с мачтой обстоят дела. Пойму, чем самой лучше играть.

– Не говори ему, – оскалился в ответ Кир, – и будут тебе сказки на ночь про проклятие.

Удивлённо моргнула. Как-то уж слишком легко он согласился – либо вновь будет увиливать, либо я продешевила. По опыту можно было прийти к выводу, что ближе первое, потому что не раз уже натыкалась на подобное. Скажет сначала, что будет, да, конечно, никаких проблем, он сама честность во плоти. А потом зыркнет как, загипнотизирует, и стой себе, думай о вечном. Или лучше – сгинь с глаз долой.

– Таши не говорить? Или кому?

– Таши, – хмыкнул Кирино. – Он полезет в самое пекло, а для него нарываться – опасно.

– Если бы ты объяснил ему…

Попытка воззвать к гласу разума не возымела успеха – холодный взгляд обжёг и заставил прикусить кончик языка.

– Нет. Сам разберусь.

– И разбирайся, – не стала спорить и чуть дёрнула плечом. – Только проспись сначала, чтобы с болотным чудищем никто не спутал, а то ведь возьмутся арестовывать и не признают сразу. Экая оказия будет.

Всё-таки долго держаться в этой наглой манере было сложно. Злость отчасти помогала, но злиться на уставшего Кирино, который всеми силами тащил отряд из Топей, как-то не выходило. Вот поспит, отъестся, в себя придёт – будем зубоскалить друг на друга. А станет к своей ментальной магии прибегать, Таши на него натравлю. Прятаться за кем-то не собиралась, но если уж меня хмырь и не думал бояться, то мэтр был на него лучшей управой.

– Надеюсь, ты понимаешь, что для него так будет лучше. – Кирино прервал мои кривляния серьёзным тоном.

– Какой ты жертвенный, – ядовито плюнула и направилась к двери. – Аж тошнит.

– Рад это слышать, – в спину бросил он.

Когда я вышла из покоев Кирино, навалилась такая усталость, что хоть прямо здесь, в коридоре, и падай. Спать не хотелось, нервное напряжение просто не дало бы лечь в кровать и закрыть глаза, и потому, стоило увидеть в своей комнате свернувшегося в кресле мэтра, в голову закралась мысль отправиться на позднюю – или раннюю, как посмотреть, – прогулку. Потому что разбудить его означало перейти к новой порции изматывающих бесед, а после Кира и так голова трещала. Нужно было как-то привести себя в чувство.

Быстро переоделась в вычищенный наряд тени и, вместо тёплого дублета, наспех найденного как временная замена у кого-то из крепости, уже по привычке потянулась за камзольной курткой хмыря – той самой, с магической серебряной вышивкой. Чистить её никто так и не стал, я сама запретила слугам трогать, побоявшись испортить артефакт, но и возвращать Киру его вещь совсем не хотелось. Частично из вредности, частично из удобства. Что тиной пахнет и разводы некрасивые на чёрной ткани, так и не надо перед кем-то красоваться, сойдёт. А вот от заботливо сложенных поверх дублета меховой шапки и перчаток отмахиваться, как от дублета, не стала – казалось бы, мелочь, однако всё же не май-месяц, прятать в рукавах заледеневшие пальцы удовольствие не из приятных. Зимы здесь явно суровее, чем я привыкла видеть.

Морозный воздух прогнал остатки хмеля из головы. Небо простиралось над головой угольно-чёрным полотном с мелкими разбросанными дырами, в которые проглядывал свет. На деле с детства знала, что звёзды – такие же светила, как и наше солнце, только находятся они далеко-далеко, потому и кажутся маленькими. Сейчас понимала, что подобными знаниями не все дети даже в Алитте обладали, не то что в захолустье вроде Штолен, и, если бы не моя излишняя наивность, давно бы заподозрила неладное насчёт родителей.