– Хорошо! Много спала и отдыхала. Даже устала от этого.

– Пойдемте, скорее, в столовую. Девочки уже голодные, и тебе надо поесть. Я посмотрела, что тебе можно и приготовила.

– Да, мы умираем с голоду, - звонко говорит Лаура.
– Мы же только сегодня утром прилетели, и папочка нас встретил в аэропорту, - дочка жмется к Рустаму, а он нежно целует ее в макушку. – И он подарил нам цветы.

Смотрю на них, и на сердце кошки скребут. Лаура с детства была папиной дочкой, даже больше, чем Анель. Но Лау…эта малышка боготворит Рустама, и я даже представить себе не могу, что с ней будет, когда дочка узнает о том, что она уже не его младшенькая, как мы ее всегда называли.

Мы с Рустамом никак не выдаем себя во время семейного обеда. Внимательно слушаем дочерей, задаем вопросы, а когда наши взгляды случайно пересекаются, резко переключаемся на девочек. Кажется, они ничего не замечают. Анель и Лаура набрасываются на любимую домашнюю еду, расхваливают Раушан и говорят, как им ее не хватало. Я не особо голодна, но чтобы не обидеть нашу помощницу клюю потихоньку, как воробушек.

– Тетя Раушан, мы привезли тебе подарки, - сказала Анель, наполняя свой бокал компотом из сухофруктов.

– Не стоило, девочки. Ну что вы!

– Нееет, мы специально выбирали. Вместе. Тебе понравится, - подхватила Лаура. – Мы еще купили очень много английского чая и печенек для аташки и ажеки (дедули и бабули). Когда мы, кстати, к ним поедем?

– Скоро, - отозвался Рустам.

– Здорово. Мы соскучились. Так хочется всех поскорее увидеть. Но еще больше хочу в свою кровааатку, - Анель потягивается. – Ой, а расскажите нам, как прошел папин день рождения? Много было гостей?

Рустам прокашливается и тянется за стаканом воды. Слежу за его движениями и понимаю, что он напряжен. Ну конечно, ведь именно в тот день его токал пришла к нам в гости.

– Хорошо. Все прошло, как мы планировали. И видеограф, которую вы мне посоветовали, молодец.

– Папочка, а как тебе мамино платье?
– Лаура смотрит на Рустама горящими глазами и ждет ответа.

– Очень красивое, - только и отвечает он. А я думаю, что он, скорее всего, даже не помнит его.

– Нееет, так нечестно, - смеется Лаура, - Мы его так долго выбирали для мамы. Скажи, какая она была в нем?

– Она была, - Рустам смотрит на меня в упор, и уголки его губ дрожат, - невероятно красивой. Самой прекрасной на празднике.

– Классно! – Лаура радостно хлопает в ладоши, не замечая, что между мамой и папой идет настоящая холодная война.

После обеда перемещаемся в гостиную, где все еще стоят чемоданы дочерей. Они прямо здесь начинают их раскрывать и доставать многочисленные подарки.

– Мама, вот это для детей дяди Улана. Ты просила им привезти что-нибудь, - говорит Анель.

Она сидит на полу и достает из чемодана пакет за пакетом.

– Его сыну футболку с логотипом «Арсенала» взяли. А Марьяше мишку Тэдди и платье. Надеюсь, мы с размером угадали.

– Вы большие молодцы! – отвечаю я и морщусь от внезапной боли.

– Мамочка, болит? – Анель садится рядом со мной на диван и с тревогой смотрит в глаза.

– Чуть-чуть. Врач сказал, будет болеть еще месяц.

– А как так вообще получилось, ма? – Анель устраивается у меня под боком. Я накрываю ее рукой и глажу по шелковистым черным волосам.

Лаура делает то же самое, только ластиться к отцу. У нас всегда было так: старшенькая тянулась ко мне, младшенькая – к папе. Но никто не был в обиде, потому что нашей любви хватало на всех.

– Еще во время праздника почувствовала себя плохо, но думала, что просто что-то не то съела. А на следующий день стало болеть сильнее. Ну и к вечеру стало невмоготу, будто тебя на живую режут.

– А папа где был? – спрашивает Анель, смотря на отца. Лаура делает то же самое, и обнимает его за талию.

– Папа уехал в командировку в Актау, - мой голос дрогнул. – Давно планировал. Но Раушан вызвала мне скорую. Мне повезло с врачом. Арсен Ильясович сразу же определил, что это перитонит и меня увезли на операцию.

Не знаю, зачем я говорю об Арсене. Но мне хочется еще раз позлить мужа, вывести его на эмоции и сказать: ты должен был быть рядом с законной женой, а не с любовницей. Он считывает мои эмоции, смотрит на меня темным взглядом.

– Хорошо, что такой врач попался, да пап? – Лаура подняла сонные глазки на папу.

– Да, доча, хорошо, - он поцеловал младшенькую в лоб. Она зевнула и еще сильнее прижалась к нему.

Моя душа заныла за моих девочек. В них я увидела себя в шестнадцать лет, когда папа был для меня героем, а я его единственной девочкой. Но потом мне быстро открыли глаза на суровую реальность.