Выйдя из ворот проходной с мешком мусора, Леша выругался ещё раз. Он забыл про то, что на прошлом собрании записался на общественные работы именно на этот день. Бригадир, организовавший мероприятия, уже ждал его на проходной. Потребовалось влить в себя двойную порцию Газа, что взбодриться и настроиться на работу. Причин этому несколько: вернуться они сильно за полночь и нужно не уснуть раньше времени, заниматься предстоит всяким, начиная от погрузки мусора, заканчивая мелким ремонтом подъездов. Но самое неприятное то, что сегодня ему достались худшие из районов – окраины запада. Мужики их ещё называли «инсектами», странное слово, но оно не плохо отображало суть того места – многоэтажные здания конечных станций железнодорожных линий строились на высоту, на которую невозможно было задрать шею, а плотность построек в разы превышала Лешин район, так что между некоторыми местами можно было пройти только боком. Величавости или красоты в них не было и подавно, все что ценилось при постройке «инсектов» – скорость возведения и количество возможных жильцов. Различные слоганы самой масштабной городской стройки до сих пор транслируют по радио: «Тесные стены – это опора нашего общества»; «Улыбнись в окно соседу»; «Вместе до последнего этажа».

Плотность постройки оправдывалась ограниченным земельным ресурсом. Сильно далеко от Города строить было нельзя – там царила полная разруха после «встряски». Однако приток беженцев из отдаленных частей страны с каждым годом только рос, и людям, приезжавшим оттуда, нужно было где-то жить. Большинство порядочных рабочих семей старались как можно быстрее перебраться отсюда по ближе к центру и неважно каким путём. В «инсектах» не было никакой растительности, местные жители не видели даже перекати-поле, разве что из мусорных пакетов, не было там нормальных больниц школ и магазинов, а лишь койко-место для сна. Проживали здесь, по мнению всех работников старых районов, маргинальные слои общества, сосущие кровь из честных тружеников. Старожилы говорили, что так было всегда.

– Тут всегда так было, – шипел себе под нос вечно недовольный водитель колымаги, которая огромным черным пятном застилала вход в подъезд, – вечные проблемы. Как только заедешь поглубже в эти чертовы дебри, сразу механизмы отказывают, люди нервничать начинают, какая-нибудь болячка старая о себе напомнит. Михаил Юрьич, зачем мы вообще сюда приезжааа-ем? – из горла мужчины вырвался сдавленный хрип, когда он поднажал на накидной ключ всем телом, надув при этом шею словно лягушка.

– Леш, – не обращая внимания на причитания водителя, произнес бригадир, – надо к крайнему дому сходить, там говорят в подъезде жженым пахнет.

– Хорошо, Миш, схожу, – быстро откликнулся Леша, допивая бутылку энергетика.

– Только свисток возьми, – качнул головой в сторону сумки на переднем сиденье Михаил Юрьевич.

Уходить от группы в «инсектах» было не очень-то по правилам, двигаться рекомендуется группой по три-четыре человека, но сегодня и так не вышли двое, бригадир на спех найдя хотя бы еще одного мужика повез всех в ту часть Города, которую не убирали и не обслуживали, как оказалось, уже целый квартал. Мусоровоз, на котором они объезжали район, сломался в самое неподходящее время и мужчины битый час не могли разобраться, в чем же дело. Леша ничего не понимал в такой технике, поэтому согласился на любое задание, чтобы помочь хоть как-то и не уснуть. Чем дальше он проходил к дому, расположенному перед выкопанным пару лет назад карьером, тем беспокойнее становилось вокруг. Почти все лампы уличных фонарей были перегоревшими или разбитыми, вдоль подъездов, похожие на толстые щупальца осьминога, разбросаны продолговатые черные мешки с мусором. Луна провожала одинокого путника своим холодным светом, подсвечивая справа миниатюрную детскую площадку, больше похожую на конуру, так как располагалась она под навесом спуска в подвал одного из домов, на которой был покосившийся грибочек, сделанный из старой опоры водостока и прохудившегося тазик, разрезанная покрышка, служившая песочницей и качели, сиденье которых висели только на одной веревке. «Выходит и их детям нужно играться?» – подумал Леша.

Свет в окнах не горел. Большинство квартир пользуются им по определенным часам и уж точно не поздним вечером. Пройдя сквозь площадку, Леша услышал неразборчивый шум, он доносился из подъезда того самого дома у края обрыва. Сквозь приоткрытые двери просачивались блики на стенах, похожие на костер, на фоне них были видны несколько теней. Леша резко распахнул двери.

Внутри стояли четыре человек, которые резко замолкли и с удивлением стали его рассматривать. Повсюду валялись бутылки, в углу стояли пару стульев, на одном из них лежал покосившийся граммофон, в центре ютилась газовая горелка, огонь которой дрогнул от порыва ветра, не звано впущенного незнакомцем. Все люди были одеты в черное, с длинными волосами, спадавшими на плечи и грубыми, даже уродливыми, чертами лица. Они быстро обступили Лешу со всех сторон, так что стало ясно – настрой у них не самый дружелюбный.

– О, работяги заявились, – гаркнул самый рослый из толпы парень, – сейчас учить жизни начнут.

Глаза из темных углом засверкали нездоровым смехом, Леше показалось, что в свете огня, тени этих людей словно вырастали до невероятных размеров. Газовая горелка очередной раз пыхнула, издав пронзительный вой почти опустевшего баллона.

– Вы не должны здесь быть, – набравшись смелости объявил Леша, – немедленно уходите!

Мужчины вокруг стали перешептываться, будто измеряя Лешу невидимой рулеткой.

– Да куда ж нам идти, на ночь глядя то? – возразил, по-видимому, главарь банды. – Да и тем более нам и здесь не плохо, – после этих слов толпа вокруг довольно заугукала.

– Жильцы жалуются на шум и запах гари. Вам здесь не рады, безработники – вырвалось у Леши. Кто-то в стороне присвистнул от вызывающей фразы.

– Да, это точно, – злорадно улыбаясь ответил главарь, – нам нигде не рады. Только вот мы есть, существуем, и с этим вы ничего не поделаете, – вызывающе бросил он.

– Существуете да? – буркнул себе под нос Леша, будто разговаривая сам собой, – но бессмысленно, бесполезно, – чувствуя, как закипает все внутри он продолжил, уже подняв голову и повысив голос, – вы только и можете, что паразитировать и бездельничать, больше ни на что не способны!

– Ну, началось, – послышалось откуда-то.

– О да, – встрял тот, что стоял до этого поодаль и пристально смотрел на Лешу, – мы не способны гнить на заводах семь дней в неделю и не думать ни о чем кроме выживания. За это вы нас и ненавидите.

– Мы приносим пользу! Понятно? А что можете вы? Докучать местным жителям? Разбрасывать бутылки? – Леша обвел рукой подъезд. – Посмотрите на себя – здоровые парни, получили бы, как все сознательные граждане, профессию, помогли бы восстановить страну после Встряски.