Оставив карту, как есть, на полу, Нелл, поднявшись на ноги, вновь осмотрелась. Пустая, ничем не примечательная комната, и всё же было в ней нечто такое, что было достойно её внимания. То был небольшой старинный комод, вырезанный по моде четырнадцатого века. Подойдя к нему, без всякой цели, Нелл стала выдвигать одну за другой тумбы. Первая, вторая, третья – были пусты, но вот на очереди четвёртая. Открыв её, она вздрогнула, и от неожиданности так толкнула шкафчик комода, тот с громким шумом задвинулся, но тут же Нелл открыла его…

Что же такого лежало на её дощатом дне?..

На дне лежали два медальона и помятый, скрюченный, почерневший конверт, изуродованный настолько, что с первого взгляда трудно было опознать, что же это было такое. Нелл протянула свою длинную тонкую руку к одному из них. Взяв его в свою широкую ладонь, она раскрыла его… Как тотчас же раздался звук шагов за дверью.

В мгновение ока она кинула медальон на место, где он сам по себе захлопнулся, и, вскочив на ноги, толкнула шкафчик обратно. С видом совершенного, абсолютного, невозмутимого спокойствия она, заложив руки за спину, оперлась ей о комод. Тут же раздался звяк ключа и в комнату вошла служанка с большим подносом, на котором, словно бы в насмешку, стоял полный графин. Наполненный виски.

С полным выражения невозмутимости лицом, служанка поставила поднос на пол и ушла. Нелл сделала шаг вперёд и окрикнула её, но та не обратила на неё ровно никакого внимания и звук ключа повторился. Шаги смолкли в отдалении пустынного коридора. Некоторое время Нелл стояла в немом молчании.

Бросив беглый взгляд на графин, так же быстро подняв его на дверь, в которую только что вышла горничная, она быстрым, резким движением бросилась обратно к комоду. Выдвинув рывком ящичек, она тут же схватила медальон и, открыв его, ахнула, – на одной из створок был портрет очень старой леди, а на другой – изумительной красоты женщина, – женщина, невероятно похожая на хозяйку дома. Быть может это она и есть?!

И тут взгляд её упал на письмо. Точнее, на то, что от него осталось. В задумчивости Нелл протянула руку к нему. Практически полностью обгоревшее, оно чуть было не рассыпалось в пепел в руках, однако при изрядной осторожности длинных, бледных пальцев, удалось развернуть скрюченный конверт и вызволить то, что он в себе хранил, а хранил он вот что:

«В день полной Луны ты меня собери, а кровь, что не ведает, в челнок собери…».

– Что за бессмыслица?! – рявкнула Нелл и отшвырнула странный, жуткий рецепт.

Нелл медленно опустила письмо и сидела некоторое время в глубокой задумчивости. Что всё это означает?.. Кто мог писать такую жуткость и почему это здесь?.. Но все эти вопросы меркнут по сравнению с главным – почему она вообще здесь находится?.. Кто эта женщина и зачем ей пленник?.. Такой пленник.

Обдумывая все эти вопросы, Нелл встала и, подойдя к противоположной стене, медленно скатилась по ней спиной. Так просидела она в задумчивости несколько минут, часов, день… Клонился вечер. Солнце уплывало по кривой дуге вниз – к закату. В комнату через окно стали проникать неясные, крадущиеся сумерки. Они медленно-медленно ползли и обволакивали пустынное пространство. Нелл подняла голову. Вновь все те мысли, что одолевали её целый день, набросились с удвоенной силой и за мгновение пронеслись в её голове. Но вот спустилась ночь и полновластно вступила в свои права. Заточённый путник, лежавший на полу, сомкнул веки.

Казалось ли?.. Кто-то, около часа пополуночи (о том ясно свидетельствовали удары башенных часов на церкви), крадучись, прошёл мимо двери. Неясные шаги и неверное колебание пламени свечи, пробивавшееся неясным, дрожащим светом тонкой полоской под дверью. Вскоре всё смолкло, однако через некоторое, весьма непродолжительное, время опять те же шаги нарушили хрупкий сон пленника. Так же тихо, так же боязливо, и так же крадучись, они проплыли и канули в тишину ночи, словно проглоченные ею. После этих неясных сновидений путник тут же провалился в сон.

***

Неясный луч света пробивался сквозь раскрытые настежь ставни. Нелл подняла голову и обвела всё окружавшее её непонимающим взглядом, но тут же вспомнила. Поднявшись медленно на ноги и вновь осмотрев всё, неодобрительно покачала головой и схватилась за лоб – внезапно её охватила жуткая головная боль. Медленно подойдя к окну, она выглянула – ещё спящие сумерки всё не хотели отступать под натиском приходящего утра. Прохладный, свежий ветер пахнул в окно и донёс сотни цветочных ароматов. «Сад», – пронеслось у неё в голове, но тут же, не додумав эту мысль, Нелл обернулась к комоду, что-то притягивало её в этот почти разваливавшемся, трухлявом остатке былой роскоши. Медленно подойдя к нему, она остановилась и некоторое время молча, в немой задумчивости стояла перед ним. Вдруг, словно спохватившись, охваченная какой-то новой мыслью, она вдруг села на корточки и быстро, с шумом, выдвинула самый нижний ящик, однако, стоило ей произвести все эти действия, как вдруг по коридору послышался звук шагов, и, как казалось, довольно знакомый. Но времени на рассуждения уже не оставалось. Быстро задвинув ящик, и в одно мгновение отскочив от него, она была готова встретить нежданного гостя в самом прозаическом положении, однако шаги будто бы и не интересовались ею – они прошли, монотонные и однообразно отцокивающие каждое своё движение, и вскоре скрылись вдалеке, в глубине коридора. «Неужели те самые?» – пронеслось в голове у Нелл.

Теперь медлить не стоит. Вновь она подошла к комоду и выдвинула нижний ящик. Все те же самые предметы. И что она хочет здесь найти? Однако как только рука её протянулась к одному из медальонов, как вдруг послышалось щёлканье замка, и на этот раз – её комнаты! В мгновение Нелл беззвучно задвинула ящик и встала у дальней стены. Дверь отворилась и в комнату вошла высокая, тощая женщина лет сорока, вовсе не походившая на тех служанок, коих Нелл уже видела. Она стояла в дверях с длинным, серебряным подносом, хотя в таком подносе не было никакой необходимости, ибо всё, что на нём стояло, был лишь графин.