— Ого! — радостно восклицает старый Эб при виде тела, лежащего на земле. — И кого это вы кокнули, парни?

— Это не мы, — оправдываюсь я, — он уже таким и был.

— Так надобно б схоронить бедолагу, — советует старик.

Тут Андраник вскакивает на ноги с таким видом, будто получил именинный пирог.

— Схоронить! — восклицает он и тычет пальцем в альбом.

— Ты чего это? — спрашиваю я, беспокоясь, как бы его хрупкий рассудок не повредился от треволнений последних дней.

— Ведь правителей, — говорит Андраник в возбуждении, — тут же сказано! А что, если? Может быть, это не про него, а про них!

Ох, бедняга, точно свихнулся. Будто у нас и без того хлопот было мало.

— «Утративших силу, соедините нас в храме», вот! — выпаливает этот безумец, тряся альбомом. — А что, если это не про колдуна, и не про кого-то обессилевшего, а про умерших? Ведь прах королей может покоиться в храмах!

— Чего он говорит-то? — тревожно спрашивает Невен. — Пойдём, может, отсюда, а?

— Мне больно это говорить, но кажется, ты подал дельную идею, — киваю я Андранику. — Значит, тащим его обратно на холм?

— На какой такой холм? Где мертвяки гуляют? — бормочет Невен. — Не пойду я туда...

— И правильно, — соглашаюсь я, — не пойдёшь. Потому что ты сперва отправишься на поиски дома, где видел тело старухи, и возьмёшь это тело, а тогда уж и принесёшь его в храм.

Здоровяк сереет, сливаясь по цвету с грубой шерстью своего щарфа.

— Ме-е-е! — внезапно орёт коза, принимаясь брыкать копытцами. Похоже, она пытается сбросить с себя мешок и опустевшую люльку.

Я подхожу к ней, и едва лишь развязываю ремни, как коза припускает бежать и в одно мгновение скрывается из глаз в переулке, сворачивающем влево.

— Во, — говорит Невен, — даже скотина чует недоброе. Ох, и не хотел я сюда идти...

— Разнылся-то! — напускается на него Эбнер. — Нюни распустил, будто дитятко малое! Мы сюда чего тащились-то? Чтобы помочь ребятам, вот. Так сопли подбери да иди за старухой. А кстати, что за старуха-то, это ты её порешил?

— Да не трогал я её! — рычит Невен. — Порешённая она уж была! Так что ж, неужто и впрямь отыскать её надобно?

— Прошу вас, — вежливо говорит Андраник, — вы очень нам поможете. Принесите её, пожалуйста, к храму. Это во дворе замка, с левой стороны. Там ещё такие красивые разноцветные окна, их ни с чем не спутаешь.

— Ох, ну что ж, — мнётся мужик в растерянности.

— Нела и остальные в большой опасности, — говорю я. — Если мы принесём тела мёртвых в храм, может быть, с этой земли спадёт проклятие, и это поможет им всем спастись. Надо бы нам поспешить.

— Тьфу, ладно! — машет рукой Невен, разворачивается и решительно идёт вниз по улице.

Мы с Андраником вновь подхватываем тело Вилхелма и тащим его обратно. Это оказывается значительно сложнее, чем спускать вниз.

Старик идёт сбоку и рассказывает довольному Дамиану ужасные вещи о порешённых и кокнутых людях в целом и о Вилхелме в частности. Я не в силах его заткнуть, но радуюсь хотя бы тому, что мой брат ещё не способен ничего понять.

Правда, Андраник способен, и если старик выведет его из строя, не знаю уж, как доволоку мёртвого правителя на холм по обледеневшей дороге.

Каким-то чудом, не иначе, нам удаётся взобраться. Войдя в храм, мы тащим тело Вилхелма к помосту у дальней стены, на котором стоит стол, и оставляем там. Затем садимся рядком на каменную скамью и принимаемся ждать Невена.

— А-а-а-а! — доносится вопль издалека. — А-а-а!

Голос этот грубый, мужской, и его владелец орёт, не умолкая.

Я кидаюсь к двери, Андраник тоже. Распахнув створки, мы видим Невена. Он бежит от моста с телом старухи на руках и вопит:

— А-а-а-а-а-а-а-а!

За ним по пятам следует призрак колдуньи, и это среди белого-то дня. Бедняга Невен, жизнь его к такому не готовила.

— Сюда, сюда! — машем мы руками и сторонимся.

Невен пролетает мимо, грохоча по дощатому полу, не очень-то бережно опускает тело старухи рядом с Вилхелмом и пятится, вопя, от призрака, неотступно следующего за ним.

Наконец бедняга натыкается на стену и сползает по ней, прикрывая голову руками. Но дочери вождя нет до него дела, она глядит на мёртвые тела тех, кого знала при жизни.