Нас немедленно высыпает встречать народ: здесь и Кайя с её неукротимыми кудрями, и огненно-рыжая Доротея, которая теперь за главную, и пять или шесть детей, которые так суетятся, что кажется, их в два раза больше. Позади топчется Тиббот, спутник жизни Теи и отличный плотник, а рядом с ним! Ох, моя шерсть на загривке так и встаёт дыбом! Этот мерзкий, коварный интриган Рэналф!

Он избавился от бороды и усов и вернул волосам тёмный цвет. Сейчас он стоит с выражением притворного смирения и лёгкой печали на лице, даже щёки грустно обвисли.

— Ох, друзья мои, — принимается причитать отец, едва спешившись. — Горе-то какое, без вашей помощи не обойтись... Ой, что же это я, совсем забыл о приличиях. Здравствуйте, рад вас видеть, Кайя, Тея, дети. Приветствую, Тиббот. А вот вы, я полагаю, здесь недавно?

— Да, — тихо произносит подлый колдун. — Я Рудольф.

Имя изменить решил, негодный.

— Какое у вас приятное, доброе лицо, — говорит ему отец и трёт глаза. — О-о-о, пропал мой Сильвер, пропал мой сыночек! А может, и нет его вовсе больше на этом свете!

С этими словами отец берёт край рубахи Рэналфа и трубно в неё сморкается. Колдун старательно делает вид, что всё в порядке, и мне кажется, что на долю секунды на его лице даже мелькает выражение триумфа. Но Тортик, повод которого отец забыл выпустить, вдруг тянется губами к уху Рэналфа, и тот испуганно отскакивает в сторону.

Дети смеются. Тем временем Нела помогает мне выбраться из сумки, я встряхиваюсь и отхожу в сторону, чтобы размять лапы.

— Рудольф у нас новенький, но у него большие способности, — многозначительно произносит Тея.

— Правда? — с надеждой спрашивает отец и шмыгает носом. — А в какой области лежат эти способности? А впрочем, давайте-ка мы с ним побеседуем отдельно.

Тут отец развязывает один из мешков и с заметным усилием извлекает оттуда здоровенную бутыль с бесцветной жидкостью. Это пойло такого рода, которое не подают на приличных вечерах и балах, и в основном его предпочитает простой, незнатный люд. Я не пробовал, но слышал, что с ног оно валит быстро.

— Жена, достань-ка нам два стакана, — отец делает жест рукой, будто подзывает прислугу, — да проследи за тем, чтобы нас не беспокоили. Вы, уважаемый, где сейчас обитаете? Пойдёмте к вам.

С этими словами он приобнимает Рэналфа за плечи. Кайя гневно сдвигает брови при виде этой сцены и уже открывает было рот, чтобы сказать какую-то колкость, но Нела дёргает её за рукав и прикладывает палец к губам.

— Сейчас принесу, — покорным голосом произносит она затем. — Кайя, кружки стоят там же, где и раньше?

— Здесь у нас ничего не менялось, — отвечает ей травница. — Не так уж долго ты и отсутствовала.

— Вы все пока займитесь своими обычными делами, но Бернарду не мешайте, — просит Нела и уходит за кружками.

А когда она уже идёт в дом колдуна, я увязываюсь за ней.

Рэналф и отец сидят за небольшим столом друг напротив друга, между ними красуется бутыль. На отдельном табурете свалены какие-то книги и листы — похоже, колдун спешно расчищал стол. Дом ему отвели довольно уютный, но крошечный. Стол, печь, узкая кровать и бадья с водой — вот и всё, что в него поместилось. Окно всего одно, у стола. Белые чистые занавески расшиты цветами — наверное, Тея заботится об уюте и чистоте, потому что ни за Кайей, ни за Нелой я прежде не замечал страсти к вышиванию.

— Что это, а стаканов не было? — морщится отец, оглядывая глиняные кружки. — Ну и нищета!

Это он-то говорит, который в качестве развлечения любит разъезжать по королевству, останавливаться в поселениях, работать наравне с местными жителями и питаться, чем повезёт. Заодно и проверяет самолично, всё ли идёт так, как докладывают советники.

— Прости, — опускает глаза Нела. — Не подумала, нужно было взять стаканы с собой...

— Ай, поди прочь с глаз моих! — раздражённо машет рукой отец. — Видишь же, что мне и без того тяжело, хоть о чём-то могла подумать? Всё, оставь нас, пока я совсем из себя не вышел!

— Собаку забрать? — неуверенно спрашивает Нела.

Между тем я уже устраиваюсь под столом у ног отца.

— Пусть остаётся, — говорит отец и наклоняется ближе к колдуну. — Это гончая редкой породы, с ней можно охотиться на любую дичь. За целый мешок монет купил, но вообще ей цены нет. И понимает меня с полуслова! В честь сына назвал, хоть он у меня и не такой умный. Силли, дай лапу!

Я неохотно — куда деваться — тяну к нему лапу. Отец плюхает свою ручищу мне на макушку и трёт так сильно, что я боюсь облысеть.