Когда они подошли ближе, послышался странный шум. Спутник Флоренца насторожился.

— Это ещё что? — сказал он вполголоса. — Ш-ш-ш!

Мальчишка застыл, прислушиваясь. Они подождали, но звук не повторился.

— Сам по себе скрипит, наверное, — подытожил Гундольф. — Стой тут, жди.

Он поднялся на крошечное крыльцо, потянул дверь, замер на пороге. Оглядевшись, двинулся дальше. Но как только рука его исчезла с косяка, Флоренц услышал крики, шум и звук падения. Что-то в доме загремело и затрещало, и дверь, которую больше не придерживали, хлопнула.

Там кто-то был!

Мальчишка сжался от страха. Ясно, какие люди могли укрываться в заброшенном квартале, таиться и нападать из засады. И враг не один — слышался целый хор голосов. Но чувствовал Флоренц: если струсит, убежит, бросит Гундольфа — никогда себе не простит.

Он присел, нащупал камень. Когда тот, холодный и твёрдый, лёг в руку, стало не так страшно. А потом шагнул вперёд, стараясь ступать беззвучно.

Дверь распахнулась.

— Мальчишку напугали, — раздался голос Гундольфа. — Эй, ты здесь ещё, не сбежал?

— Не стал бы я, — обиженно ответил Флоренц.

— И зря, — сказал ему кто-то, невидимый в черноте дома. — Если видишь, дело дрянь, а у тебя ни силы, ни оружия, так лучше беги.

— Я камень взял, — сердито ответил мальчишка и забросил этот камень куда подальше. Слышно было, как он ударил по стене вдали.

— Входите уже, — посоветовал тот же голос. — И камнями здесь нечего кидаться. Я гляжу, по ночам в этом квартале оживлённо, как на площади в праздник.

Флоренц вошёл. Гундольф придержал его под локоть, направил к стене. Там под ноги попалась скамья, и мальчишка присел.

Небо снаружи только-только начало бледнеть, и в доме этом совсем ничего не было видно. Ещё и окно завесили тряпкой. Лишь у пола в другом конце комнаты желтела щель — долетал свет из неплотно прикрытого люка.

— Так вам, значит, лицо моё было знакомо? — спросил Гундольф у обитателей этого жилища.

— Именно. Конрад сказал, видел тебя во дворце, при Марте, я пригляделся и тоже вспомнил. Мы Хенрика послали, как самого молодого и ловкого, чтобы он тебя выловил, да этот и картоху в миске супа не поймает.

— Да я же не знал точно! — принялся оправдываться второй. — Вдруг вы ошиблись? Темно же, могли не разглядеть. Я проследил, а подходить как-то неловко было.

— «Неловко»! — передразнил его старший и щёлкнул по лбу — парень ойкнул. — Неловко, что мы отрезаны от дома и сидим в паршивом городишке, где не сегодня-завтра станет ещё паршивее, и каждый человек на счету, и время против нас. А ты...

— Так сколько ж вас уцелело? — спросил Гундольф.

— Четверо, — хмуро сказал незнакомец и поскрёб давно не бритую щёку. — Трус один, вот этот скромник, старик и я. Трус подался на север, но мы его заменили девчонкой по кличке Кори, от которой, правда, пока немного толку. Валяется внизу, жар у неё, и Конрад при ней. Одна польза — она нам сюда пробраться помогла и в доме своём устроила, а больше, кажется, уже ни на что не годится. Даже на то, для чего обычно годны девчонки.

Он хохотнул.

— Потому что с виду эта Кори парень парнем, и если бы...

Гундольф поднялся.

— Ещё что скажешь, — произнёс он, — и я слова эти тебе в горло вколочу вместе с зубами. Она вас, значит, вытащила, сидишь в её доме и о ней ещё такое болтаешь? Так внизу она сейчас?

И, не дожидаясь ответа, он направился к люку, приподнял его и за считанные мгновения скрылся с глаз. Крышка опустилась за ним, и в комнате опять потемнело.

— Подумаешь, — чуть сконфуженно произнёс незнакомец после недолгого молчания. — Ему-то что за дело до неё?

— Кори? — переспросил Флоренц удивлённо. — Так разве он не парень?

— Ну а я что говорю, — ответил ему незнакомец. — Только, видишь, за такие слова здесь дают в зубы, так что и ты уж молчи. Сам-то откуда, местный?

Заскрипела лестница, расширилась полоска света. Но это был не Гундольф — наружу выбрался седой человек, почти старик, но с виду крепкий. Он кивнул мальчишке в знак приветствия, прикрыл люк за собой, подошёл и тоже присел у стены.

Флоренц успел только рассказать, как жил на корабле и недавно встретил брата, с которым и попал в город, когда Гундольф вернулся.

— Бежать мне пора, — сказал он, выбираясь из люка. — Вот, пять часов скоро, напарник меня с потрохами съест.

И какие же знакомые часы он держал в руке! Круглые, половина расписная, половина — стекло.

— Гундольф, откуда у тебя часы? — спросил мальчишка.

— Эти-то? Человек дал, один из тех, кому я ночью с грузом помогал. Завтра я им тоже буду нужен, вот чтобы вовремя пришёл.

— У Эриха были точно такие, — сказал Флоренц. И прибавил с обидой:

— Он мне обещал подарить.