– Да.

– Предварительно позвонить вам?

– Нет, не нужно. Я буду сидеть дома весь день.

– Вот и отлично. Значит, увидимся позже. Но если за это время вам удастся что-нибудь узнать...

– Да, да, я сразу же позвоню вам.

– До свидания, миссис Эллинхэм, - сказал Браун и повесил трубку.
– У леди пропал муженек, - сказал он патрульному.

– Спустился на минуточку в булочную за хлебом и уже год не возвращается, так?
– сказал патрульный.

– Да, и с тех пор не подает о себе вестей, - подхватил Браун. Затем он указал на клетку для задержанных и спросил:

– А это что за гость?

– Взял его на месте преступления. Когда он пытался влезть в квартиру с пожарной лестницы в окно третьего этажа. Окно он уже успел выломать и как раз влезал в него.

– Какие-нибудь орудия преступления были при нем?

– Да. Я оставил их в коридоре на скамейке.
– Принеси-ка их сюда.

Патрульный вышел в коридор. Браун подошел к зарешеченной двери. Задержанный уставился на него.

– Ваши имя и фамилия?
– спросил Браун.

– А ваши?

– Детектив Артур Браун.

– Фамилия подходит, - сказал задержанный.

– Согласен, - спокойно отозвался Браун.
– Может, назовете теперь свою?

– Фредерик Шпет.

Патрульный вернулся в дежурную комнату, неся с собой кожаный портфель, в котором оказалась ручная дрель со сверлами разного диаметра, небольшой ломик вроде гвоздодера, полный набор отмычек, плоскогубцы, ножовка, пара коричневых матерчатых перчаток и еще один ломик, сконструированный так, что его можно было разобрать на три составные части. Браун молча осмотрел все эти инструменты.

– Я столяр, - пояснил Шпет.

Браун обернулся к патрульному полицейскому.

– В квартире был кто-нибудь, Симмс?
– спросил он.

– Никого, - ответил Симмс.

– Шпет, - сказал Браун, - вы обвиняетесь во взломе третьей степени, что является уголовно наказуемым преступлением. Вы также обвиняетесь во владении орудиями взлома, что также является судебно наказуемым проступком первого класса. Отведите его вниз, Симмс.

– Я требую адвоката, - заявил Шпет.

– Вы его получите, когда будет нужно, - сказал Браун.

– Я требую его сейчас. Прежде чем вы посадите меня в предвариловку.

Поскольку и полицейские, и профаны нередко путаются в предписываемых актом Миранда-Эскобеда правовых требованиях, Браун мог бы пойти по пути, который избрал его коллега Клинг, который этой ночью зачитывал вслух статьи этого акта, знакомя задержанного с его правами, хотя патрульная машина поймала мальчишку на месте преступления, когда тот выламывал очередную антенну из автомобиля. Но Браун действовал иначе.

– А зачем, Шпет?
– спросил он.
– Ты задержан в тот самый момент, когда пытался нелегально проникнуть в чужую квартиру. Никто не задает тебе никаких вопросов. Ты взят на месте преступления и никаких вопросов к тебе нет. После того как тебя посадят и оформят, тебе будет разрешено сделать три телефонных звонка. И тогда ты сможешь поговорить со своим адвокатом, с поручителем, со своим лучшим другом и вообще, с кем тебе будет угодно. Увидите его, Симмс.

Симмс отпер дверь клетки и дубинкой подтолкнул Шпета к выходу.

– Это беззаконие!
– выкрикнул Шпет.

– Ничуть не большее, чем кража со взломом, - ответил ему Браун.

Женщина, проживающая в квартире, расположенной напротив номера 4-С, была выше ростом и Уиллиса и Дженеро, в чем, собственно, не было ничего удивительного: Хол Уиллис был самым низкорослым из детективов, достигая всего пяти футов и восьми дюймов. Он был столь изящен, что походил на балетного танцора и казался довольно миниатюрным даже рядом с Дженеро, который был всего-то на дюйм выше его. Хол Уиллис знал, что он невысок. Ричард Дженеро, наоборот, считал себя весьма крупным человеком. От отца он унаследовал черные вьющиеся волосы, прямой и короткий неаполитанский нос, чувственные губы и задумчивые глаза. От матери ему досталась гибкая и стройная фигура. Он знал, что хорошо сложен, и не испытывал по поводу своего роста никаких комплексов. Но эта леди, что открыла им сейчас дверь в квартире номер 4-В, обладала в самом деле могучим телосложением. Уиллис и Дженеро только глянули на нее снизу вверх и молча переглянулись между собой с затаенной завистью. На леди была комбинашка алого цвета и ничего больше. Босая, большегрудая, рыжеволосая и зеленоглазая, она уперла руки в обтянутые прозрачным нейлоном бока.

– Ну?
– сказала она.

– Полиция, - сказал Уиллис и предъявил ей свой жетон.

Женщина внимательно осмотрела жетон.

– Ну?
– повторила она.

– Мы хотели бы задать вам несколько вопросов, - сказал Дженеро.

– Каких вопросов?

– Относительно молодого человека из квартиры напротив. Относительно Люиса Скотта.

– А что с ним?

– Вы его знаете?
– Мы едва знакомы.

– Едва знакомы?
– сказал Дженеро.
– Вы живете с человеком на одной лестничной площадке и едва...

– Ну и что? Это ведь город.

– Но даже и в этом...

– Мне сорок шесть лет, а ему сколько? Восемнадцать? Девятнадцать? Как я могу его знать? Интимно?

– Нет, мэм, но...

– Вот я и говорю вам, что едва его знаю. Почти не знакомы. Но все-таки, что там с ним?

– Видели ли вы его вчера во второй половине дня или вечером?
– спросил Уиллис.

– Нет. А в чем дело? С ним что-нибудь случилось?

– Слышали ли вы какой-нибудь необычный шум в его квартире?

– Необычный? Что значит, необычный?