— Да!

Суровое выражение его лица становится жестче. Холодная ярость в его глазах вызывает у меня желание забиться обратно под одеяло и спрятаться от него. Но… затем все это словно исчезает. Гнев. Напряжение в его плечах. Все это просто… растворяется.

Пакс опускается на край кровати и поворачивается лицом ко мне.

— Снимай рубашку, — приказывает он.

— Что?

— Снимай. Свою. Рубашку.

Я обхватываю себя руками, защищаясь.

— Не думаю, что сейчас подходящее время для…

— Я хочу видеть тебя, — говорит он. — Штаны и нижнее белье тоже снимай. Все. Сейчас же. Я хочу видеть твое тело.

— Я… — Я не знаю, что сказать.

— Собираешься мне врать? Скажешь, что больше не любишь меня? Что больше не хочешь трахаться со мной?

— Конечно, хочу!

— Я знаю, что хочешь, — говорит он грубо. — Так что снимай свою гребаную одежду. Я хочу тебя видеть.

Быстро встав, он хватается за пояс собственных штанов и спускает их с ног, выходя из них. Ему требуется всего секунда, чтобы предстать передо мной обнаженным. Я не могу оторвать глаз от его совершенства.

Прошло несколько месяцев, с тех пор как мы в последний раз занимались сексом. А беременность сотворила с моими гормонами самые невероятные вещи. Я не признавалась даже себе в этом, но, несмотря на утреннюю тошноту и чувство раздутия живота, мое тело было наполнено электричеством. Я так сильно хотела его. Фантазировала о нем. Мне снились самые безумные сны, в которых я представляла его руки на своем теле, его язык у меня между ног, и… я просыпалась вся мокрая от пота и влажная между бедер.

Хочу ли я его? Да, черт возьми, очень хочу. Я нуждалась в нем уже несколько недель, и никакое количество времени, проведенного с моим вибратором, и близко не приблизилось к удовлетворению этой потребности.

Дождь снова легонько стучит по окнам. Снаружи грохочет гром. Мерцающий свет озаряет лес, и на долю секунды лицо Пакса обрамляется серебром. Его глаза похожи на расплавленный металл. Мышцы на его челюсти напрягаются, он берет свой уже эрегированный член в одну руку, а затем другой хватает мое лицо за подбородок.

— Посмотри на него, — приказывает он.

Я не могу не подчиниться, даже если бы захотела. А мне и не хочется. Я так долго была полна боли и неуверенности. Полна страха и сомнений. В ту секунду, когда я открыла дверь в свою комнату в общежитии в Фэрбенксе, боль и неуверенность ушли. На смену страху пришла парящая надежда. Господи, никогда в жизни я не испытывала такого облегчения. Я представила, как падаю в объятия Пакса. Каково это — снова чувствовать себя в безопасности, зная, что пока он держит меня, ничто не может причинить мне вреда. На какое-то блаженное мгновение я снова обрела покой. Но потом он увидел мой живот, и я поняла, что натворила.

Я должна была быть честной.

Должна была сказать правду.

Мой страх обошелся мне очень дорого. Но не думала, что он стоил мне этого. Никогда за миллион лет я не думала, что Пакс захочет снова переспать со мной, но теперь, когда он обнажен передо мной, эта надежда вернулась.

И он прекрасен. Чертовски красив. Как сила природы, потрясающая и ужасная. Я не могу оторвать от него глаз. Его член твердый, гордо стоящий, головка слегка подрагивает. Меня завораживает его вид. Как он может быть таким чертовски совершенным?

Пакс поглаживает эрегированную длину, кожа сдвигается, становится шелковистой, когда он проводит рукой вверх и вниз. На его кончике образуется маленькая бусинка предэякулята, которая набухает, прежде чем перекатиться по набухшей головке члена и стечь по его стволу.

— Ты продемонстрировала свою уверенность. Ты сказала мне, что между нами было нечто большее, чем просто быстрый трах. Ты заставила меня поверить тебе. Я влюбился в тебя, — напряженно произносит он, крепче сжимая член и быстрее двигая рукой. — А потом ты просто сливаешься? Думаешь, что сможешь покинуть корабль при первых признаках гребаного шторма на море? Нет. Ты видишь это? — говорит он, наклоняя мою голову вниз, заставляя посмотреть на его член. — Он твой. И никогда не будет принадлежать никому другому. Ты хочешь, чтобы его сосала другая девушка?

— Нет…

— Трахала его?

Я не могу дышать. Боже, я чувствую, что могу умереть. Мысль о том, что кто-то еще может прикасаться к нему. О том, что Пакс целует какую-то другую девушку. Даже смотрит на другую… Мои глаза щиплет и я качаю головой.

— Нет.

— Тогда снимай свою гребаную одежду и бери то, что принадлежит тебе. Прямо сейчас.

Я словно сухой хворост, а его слова — горящая спичка. Не успели они покинуть его рот, как я уже вскакиваю на колени, срывая с головы толстовку. Руки дрожат, когда я расстегиваю лифчик. Дрожат еще сильнее, когда стягиваю с себя штаны, а затем сбрасываю нижнее белье. Дрожа от нервов и предвкушения, я бросаюсь на Пакса, обвивая руками его шею. Нежно, но с силой он притягивает меня к себе, прижимая к резным, мускулистым линиям своей обнаженной груди, и обрушивает свой рот на мой.