— Разве? — бесстрастно спрашивает он. — Мне показалось, что моя упрямая подружка изводит себя и ни о чем не хочет со мной говорить, и мне нужно было выяснить, что у нее на уме, пока я не потерял рассудок.

— Пакс.

— Что? — Он пожимает плечами. — Скажи мне, что не поступила бы также, если бы это был Дэш.

— Это не то же самое. Дэш не может забеременеть.

— Уверена в этом? Он реально ведет себя очень раздражительно в течение недели каждого месяца. Я всегда считал, что у него овуляция.

Я стараюсь не позволять его комментарию вывести меня из себя, но, боже, как же он все усложняет.

— А я защищала тебя там. Думала, что, может быть, ты не полный кретин…

Мрачное выражение лица Пакса немного смягчается. Он опускает голову и смотрит на свои руки.

— Есть не так уж много пятен, которые может изменить паршивый леопард, Мендоса. Прямо сейчас я прикидываю, как не испортить все с Чейз. И кроме того. Дэш любит, когда я его подкалываю. Так он понимает, что я не забыл о его существовании. — Он выдыхает тихий смех, глядя на меня из-под темных бровей. Я не могу вспомнить другого случая, когда Пакс смотрел на меня так прямо. Обращался ко мне так прямо. Намерено. — Ты защищала меня там, — говорит он. — Почему ты это сделала?

Его вопрос застает меня врасплох. Не из-за того, что он его задал. А из-за того, что он еще не знает ответа.

— Пресли обожает тебя. Она всегда была без ума от тебя. А ты? Тебе потребовалось время, чтобы прийти к этому, но ты поклоняешься земле, по которой она ходит. Я видела это в академии. Услышала в твоей речи на выпускном. И увидела в твоих действиях. Ты бросил все и отправился через всю страну, чтобы проведать ее, потому что знал, что что-то случилось. И когда узнал, что происходит, ты не сбежал. Ты пришел за ней. И пока ты будешь рядом с ней, я буду продолжать помогать тебе.

Пакс переваривает эту мысль, его челюсть работает, пока он думает. После долгих раздумий он снова поднимает на меня глаза, и в них снова проступают нотки непокорности.

— Знаешь, а ты не так уж и плоха, Кэрри Мендоса.

В пятый раз за последние тридцать минут Пакс Дэвис удивляет меня.

— Взаимно. А теперь я пойду, пока ты все не испортил и не заставил меня снова на тебя злиться. Через секунду я вернусь с сэндвичем для Прес. Может быть, ты оставишь ее в покое, пока она не закончит есть. Ей не нужно, чтобы ты следил за тем, как она пережевывает каждый кусочек.

— Справедливо, — говорит Пакс.

Я начинаю спускаться по лестнице, направляясь на кухню.

— Эй, Мендоса?

Я останавливаюсь и поворачиваюсь на четвертой ступеньке.

— Да?

Пакс злобно усмехается.

— Не волнуйся. Я не скажу Ловетту, что ты назвала меня секси.

— Господи Иисусе. Ты просто не мог оставить это без внимания, не так ли?

ГЛАВА 23

ПРЕСЛИ

Я чувствую себя лучше. Неприятно это признавать, но это так. Кэрри наблюдала за мной как ястреб, я съела все, что было на тарелке, и, чудо чудное, на этот раз еда задержалась. Прошло целых два часа после того, как я доела жареный сыр, а мой желудок даже не заурчал. Я настолько привыкла к подкатывающей тошноте, что ее отсутствие заставляет меня чувствовать себя… ну, честно говоря, я чувствую себя на миллион долларов.

Солнце низко висит в небе, касаясь кроны деревьев за окном, когда меня охватывает сон. Когда просыпаюсь, в спальне Пакса уже темно, а на подушке рядом с моей головой настойчиво трезвонит мобильный телефон.

Я отвечаю, мысленно съеживаясь при виде фотографии улыбающегося отца, высветившейся на экране.

— Привет, пап. Извини, я обещала, что позвоню утром. Я… я просто очень устала. Этот день как-то ускользнул от меня.

Его голос такой теплый и знакомый, что я сразу же чувствую себя пятилетним ребенком, которого утешают после неудачного падения.

— Все в порядке, милая. Я знал, что ты в безопасности.

— О?

— Да. У меня есть номер Пакса. Я спрашивал его о новостях.

Пакса? У отца есть номер телефона Пакса? Какая чуждая концепция. Я даже представить себе не могу, как они переписываются друг с другом. Папа не из тех, кто заводит светские беседы, а Пакс? Ну, он не из тех, кто может сдержаться от отвращения к людям, которых считает авторитетными фигурами. Я стону, представив себе, каким неловким и ужасным должно быть их общение.

— О, боже. Надеюсь, ты был с ним мил. И он был добр к тебе.

Отец напряженно смеется.

— Ну, знаешь. Мы справлялись.

— Что это значит?

— Это значит, что мы чертовски злы друг на друга, но стараемся не быть козлами, потому что оба тебя очень любим.

— Это очень великодушно с твоей стороны.

— Я действительно имею полное право злиться на этого парня, знаешь ли. Этот тупой ублюдок обрюхатил мою дочь-подростка.

О, боже. Это не тот разговор, который я хотела бы вести со своим отцом.