“Господи, ты чертовски замерзла” - это первое, что он говорит.

Он снимает свою школьную куртку и набрасывает ее на мои обнаженные плечи.

Правда? Я даже не заметил температуру, что должно быть плохим знаком. И где моя толстовка? Где я ее потерял? Ты же не должен раздеваться, сам того не осознавая, верно?

Но мне все равно не нравится устраивать сцену, поэтому я говорю: “Люди смотрят”.

“Они собираются устроить лучшее шоу в своей жизни, потому что я в двух секундах от того, чтобы отшлепать тебя по заднице”. Он хватает меня, как мешок из-под картошки, перекидывает через плечо и швыряет на пассажирское сиденье.

Он защелкивает ремень безопасности у меня на талии. Его челюсти крепко сжаты, а глаза полны грома и града.

Я бы испугался, если бы не был выше Одного Всемирного торгового центра (который, кстати, самое высокое здание в Нью-Йорке, а не Эмпайр Стейт билдинг). Наркотики, однако, придают мне сил.

Он трогается с места. Кое-что приходит мне в голову.
– На мне твоя университетская куртка.

Его ноздри раздуваются. “ Это только что пришло тебе в голову? Черт возьми, ты под кайфом.

– Нет. ” Я качаю головой.
– Ты сказал, что это знак собственности.

Лев ничего не говорит. Это справедливо. Вероятно, сейчас не лучшее время напрашиваться на комплименты.

Я зарываюсь носом в его куртку, в ноздри ударяет его неповторимый запах. По иронии судьбы, Лев - самый вызывающий привыкание наркотик из всех.

Когда мы проезжаем на красный свет, он поворачивается ко мне и выхватывает телефон у меня из рук — я ожидала этого — и я знаю, что он просмотрит мои сообщения, но ничего не найдет, потому что я удалила переписку с Талией.

– Если ты заберешь мой телефон, значит ли это, что я заберу твой? Я ухмыляюсь.

Он бросает мне свой телефон, не отрывая взгляда от дороги.
– В отличие от тебя, мне нечего скрывать.

Дрожа, я набираю его код — мой день рождения — и сразу же перехожу к его текстовым сообщениям. Пятый разговор с Талией, который делает меня трогательно счастливой. Я вхожу в их чат.

Талия: Я скучаю по тому, что ты придурок.

Лев: Чувак, в последний раз повторяю, грамматика важна.

Не совсем из того материала, из которого были сделаны Ромео и Джульетта. Все, что было до этого, - это просто сухие договоренности о том, где они должны встретиться и где они находятся.

Моя следующая остановка - его фотопленка. Если у него будут фотографии члена или обнаженной Талии, я, вероятно, открою пассажирскую дверь посреди движения и брошусь навстречу своей смерти.

Мое сердце сжимается от беспокойства, когда я просматриваю его изображения, но в основном это скучные футбольные стратегии and...me.

Здесь так много моих фотографий. Где-то сотни. Большинство из них я даже не узнаю. Я не знал, когда их забирали.

Например, есть кое-что с моей прощальной вечеринки. Я очень хорошо помню тот день, но в моей голове все происходило по-другому.

Я разворачивала подарок Дарьи для себя, сумочку от Шанель, или, как она ее называла, “BBB". Сумочка плохой Стервы. Она нужна всем, Бейлс. Даже таким девушкам, как ты, которые стыдятся быть красивыми и богатыми ”.

Это было после событий в Бейлеве. Я помню, Лев возился со своим телефоном, и мне было больно, что он даже не смотрел на меня, когда люди дарили мне прощальные подарки.

Смотрел только он. Он фиксировал каждое мгновение. Каждую улыбку. Каждый смех. Фотографировал мою реакцию. Все увеличено, обрезано и сфокусировано на моем лице.

О Маркс. Это так жутко. И восхитительно. И жутко. Снова.

Есть еще одна серия фотографий, на которых я играю с малышами — Сисси и Деном, — а затем фотография, на которой я стою спиной к камере, прислонившись к кухонной стойке, облизывая ложку с глазурью для торта, когда думала, что никто не смотрит.

Но я ошибался. Лев всегда наблюдал. Есть, может быть, тысяча моих фотографий только с того дня.

– Ты закончил шарить по округе? Лев растягивает слова, пристально глядя на дорогу.

Мое сердце возвращается к груди, и я бросаю телефон ему на колени. “ Все это скучная чепуха. Как и ожидалось.

Я не знаю, почему я так ужасно отношусь к нему, когда он буквально единственный человек, за которого стоит бороться, чтобы остаться в этом мире.

“Я лучше буду скучным, чем придурком”.

– Ты знаешь, я действительно ненавижу тебя. Хриплый смешок срывается с моих губ.

Его челюсть сжимается. “ Меня это не удивляет. Ненависть - всего лишь дешевая замена любви. Он вдавливает педаль газа, стремясь поскорее попасть домой.
– И мы оба знаем, почему ты сейчас вся накачана наркотиками и оцепенела, Голубка, — ты всегда боялась чувствовать.