После минутного молчания Ной облегчённо вздыхает.

— Рад это слышать; по крайней мере, не будет никакого напряжения, когда она станет посредником между нами.

— Посредник? — От отвращения у меня кривиться рот. — Понятия не имею, что у тебя на уме, но я не позволю иностранной шлюхе совать нос в дела Иноуэ.

Ной снова вздыхает.

— Она ведь сказала тебе, не так ли?

— Что сказала?

— Что сотрудничала со мной, пока трахалась с твоим двоюродным братом.

Я глубоко вдыхаю и выдыхаю. Глубокий вдох, выдох.

Время по-разному влияет на каждого мужчину.

Иногда оно изматывает его, иногда делает мудрее.

Месяц, который я провёл с Глорией в ожидании появления Ноя, позволил мне задуматься об ошибках моей семьи и извлечь из них уроки. Я не похож ни на своего двоюродного брата, который позволил похоти взять верх над разумом, ни на своего дядю, который никогда не позволял чувствам преобладать над долгом. Я достаточно силён, чтобы принять гнев, который следует за провокациями Ноя, но и достаточно рассудителен, чтобы отбросить его в сторону.

Вздёргиваю подбородок, обнажая зубы.

— Может, на этот раз всё будет наоборот: она трахнет тебя, сотрудничая со мной.

На мгновение я больше ничего не слышу, даже шума ветра, который шевелит верхушки вишнёвых деревьев. Затем Ной разражается таким громким смехом, что я отдёргиваю телефон от уха.

— Ты просто нечто, Джун! — Я слышу скрип, как будто он поднялся со стула или открыл дверь. — Через две недели я планирую поужинать в том же месте, что и в прошлый раз. Буду рад, если ты придёшь, чтобы мы могли завершить нашу маленькую сделку.

— Я приду.

— Очень хорошо. — Ной втягивает воздух сквозь зубы, а может, улыбается. — Ты ведь приведёшь и Глорию, правда?

— Я человек слова, и она — часть предложения.

Смех Ноя — последнее, что я слышу, прежде чем он завершает звонок. После него у меня остаётся неприятное, склизкое чувство. Я сажусь у окна и прикуриваю сигарету. Холодный сквозняк заставляет меня дрожать. Мне следует принять душ и переодеться, но вместо этого я повторяю одно за другим имена из списка, что дал мой хакер и который отредактировала Глория.

***

Говорят, что дьявол — отец всякой лжи.

Глядя в зеркало, я не могу отделаться от мысли, что именно таков он и есть. В костюме за три тысячи долларов, с зачёсанными назад волосами, выбритым лицом и кобурой подмышкой — я прекрасная ложь. Лучшая, что я видел или слышал за всю свою жизнь. Меньше часа назад я покидал поместье, и мужчины склоняли головы, когда проходил мимо, ожидая моих распоряжений.

Когда-то я был таким же, как они.

Перед дядей я старался изо всех сил.

Я следовал правилам.

Защищал кодекс.

В каком-то смысле это до сих пор так. Но в то же время всё по-другому, потому что современный мир не создан для тех, кто следует правилам. Я поправляю галстук, выхожу из туалета и направляюсь к столику, который зарезервировал для себя и Грея Саммонса. Он уже сидит там с бокалом вина в руках.

Я протягиваю ему руку, представляясь.

— Благодарю за то, что согласился со мной встретиться. Я знаю, какую ценность имеет твоё время.

Его рукопожатие сильное. Крепкое.

— Твой звонок удивил меня, возможно, даже больше, чем твоя просьба о встрече без уведомления Ноя о ней. — Грей слегка подкручивает усы, пристально глядя на меня. — Я слышал, между вами вражда.

Я небрежно пожимаю плечами.

— Ты же знаешь Ноя: с ним нелегко иметь дело.

— О, это мне хорошо знакомо. — Он усмехается. — Я работаю с ним больше десяти лет. Ной может быть несносным сукиным сыном, особенно когда кто-то пытается его надуть.

— А что происходит, когда он сам обманывает других?

Я бросаю на стол конверт, что лежал в кармане пиджака. Грею Саммонсу требуется не больше секунды, чтобы открыть его и понять, что Ной не только сделал его богатым, но и лишил его большей части доходов.

— Как ты получил эти распечатки?

— Точно так же, как узнал твоё имя. — Я скрещиваю ноги, делая глоток вина. — Через свои источники.

Грей Саммонс закрывает конверт и кладёт его между нами на стол. — Полагаю, ты хочешь получить что-то взамен.

— Не что-то. Кого-то.