— Ты чего говоришь-то? — взревел Олег. — Ты меня кем назвал?

— Да никем не называл, я тебе просто хотел сказать, что...

Олег ударил тельняшечного в грудь, тот слетел со стула, ударился головой о стену с отвратительным хрустом и упал на пол.

— Ты сказал, что я не мужик, падла? — продолжал реветь Олег и пнул его ногой в колено, тельняшечный взвыл. — Ты че сказал-то?

Он отошел к столу и плеснул себе еще водки. Я тихо просочилась к Лике и шепнула ей, что мы можем посидеть в сарае, пока они не заснут. Она будто не услышала меня. Тельняшечный прекратил выть, поднялся с пола и двинулся на Олега.

Дальше все произошло очень быстро. Они били друг друга, я дергала Лику, мол, валим, но она начала зачем-то кричать: «Перестаньте, Олег, что вы делаете!» — и бросилась их разнимать, пытаясь оттащить Олега от снова лежавшего на полу тельняшечного. Он отшвырнул ее от себя, Лика полетела спиной на дверь, в комнату, та с грохотом распахнулась, и она пролетела еще дальше, куда-то на палас в комнате Олега. Он продолжал бить тельняшечного. Я хотела подойти к Лике, но не успела сделать ни шага, успела только подумать, что нужно валить отсюда, когда она уже вскочила и с разбега бросилась обратно на Олега всем своим весом. Олег поскользнулся, потерял равновесие и упал, ударившись головой о столешницу кухни. Раздался чавкающий хруст.

На секунду в доме стало очень тихо. Олег лежал, прислонившись к шкафчику, его голова была вывернута под странным, неестественным углом. «У человека может быть вообще голова под таким углом? — подумала я. — Никогда такого не видела». Впрочем, через секунду до меня дошло.

— Что... Что... Я не... Я не...

Лика замерла посреди кухни. Было очень тихо, и мы все смотрели на молчащего Олега и его вывернутую голову. Мужик в тельняшке вытирал кровь из носа. «Теперь он не тельняшечный, а кроваво-тельняшечный», — подумала я. Лика будто окаменела и превратилась в статую. Мужик подполз к Олегу и похлопал его по щеке. Тот не шевелился. Похлопал еще.

— Ты что? — сказал тельняшечный. — Олег, ты что? Ты что с моим другом сделала? Ты что, убила его?!

Он встал на ноги и, покачиваясь, пошел к Лике, а она по-прежнему стояла и не шевелилась, чуть сгорбившись, не отрывая взгляд от остекленевших распахнутых глаз Олега. Мужик в тельняшке схватил ее за плечи и встряхнул, ударил по лицу, начал орать что-то бессвязное про друга, но она совсем не реагировала, будто снова погрузилась в кому. Он схватил ее за плечи и толкнул к холодильнику. Она удивленно посмотрела на него. Он ударил ее по лицу, и еще раз, и еще, а потом схватил за шею и начал душить.

Надо было что-то делать, я отлепилась от двери, прошла через кухню и попыталась оттащить этого урода от Лики за плечи, но он только отшвырнул меня. Я упала рядом с трупом Олега, посмотрела в его мертвые пустые глаза, впрочем, такими же пустыми они были и при жизни, не сказать, что что-то сильно изменилось. Я встала и попробовала оттащить тельняшечного еще раз, он снова толкнул меня.

На столешнице был большой нож, я взяла его, подошла к мужику, продолжающему душить несчастную, не сопротивляющуюся, уже багровую Лику, и воткнула нож ему в спину. Он вошел с некоторым усилием, но вышел на удивление легко, густо хлюпнув, не как хлюпает вода, прокладывающая себе дорогу в засорившейся канализации, а как хлюпает кроссовка, которую вытаскиваешь из грязи.

— Ты... — сказал мужик в тельняшке.

Он повернулся ко мне и удивленно посмотрел на нож в руке, нахмурив брови, будто не понимая, как он здесь оказался и что происходит. Расправил плечи, потянулся рукой к ране на спине. Лика сползла на пол и обхватила шею руками.

Я ударила его еще раз, и еще раз, и снова. Он закричал. Он пытался отбиваться, но с координацией у него были большие проблемы, видимо, он был слишком пьян. Я била его в грудь и в живот, с каждым ударом чувствуя, как моя накопившаяся злость выходит, как воздух из шарика, как проходит боль в голове, как становится легче дышать, как сил становится все больше и больше.

Не знаю, с какого удара я его убила, с восьмого или с десятого, помню, еще подумала: «В кино показывают, как человека один раз ударишь ножом — и он сразу падает замертво, врут, видимо». Когда он наконец упал и затих, стали отчетливо слышны всхлипывания бедной Лики, которая закрывала уши руками, плакала и раскачивалась из стороны в сторону. Я положила нож на столешницу.

В деревне было тихо. Прокуренная кухня была вся в крови, на полу растекалась лужа от тельняшечного, Олег молча сидел с вывернутой головой. Хотелось бы сказать, что я была в шоке, но на самом деле не была. Не думаю, что стоит лить слезы и падать в обморок из-за того, что в мире стало на двух уродов меньше. Впервые за эти дни в Шижне я почувствовала себя в безопасности. Все было кончено, больше никто не мог нам угрожать.

Я подошла к телу Олега, похлопала по карманам. Ключи были в нагрудном, слава богу, не пришлось лезть ему в штаны. Немного повозившись, я смогла отстегнуть пуговицу и достала ключи. Положила себе в карман. Пошла в его комнату. В доме напротив загорелся свет, в окне показался силуэт Анны. Я замерла и посмотрела прямо на нее, а она будто смотрела на меня, хотя в комнате было темно и видеть меня она не могла. Свет погас, из дома так никто и не вышел. Я зашла в комнату к Саньку, его там не было, на секунду я испугалась, что он сбежал, но потом заметила, что под кроватью что-то есть. Нагнулась, посмотрела под кровать, Саня вздрогнул и, зажав рот рукой, пополз дальше к стене.