Мужчина неподалёку выходит, и я занимаю сиденье. Душно. Словно воздух разреженный. Когда я единственный раз была в горах – на Одде, – там было так же. Кислорода не хватает. Стягиваю шапку, провожу пальцами по волосам. Дышать не помогает, но теперь хотя бы лоб не трёт. Хочется закрыть глаза, чтобы никого не видеть, но нельзя. Не могу позволить себе потерять контроль, и так мысли путаются.

Очередная остановка. Как назло, напротив садятся парень и девушка. Держатся за руки. Парень очень симпатичный. Она ему определённо нравится: вон как гладит её пальцы, то и дело смотрит в лицо и улыбается. Понять бы, что именно она делает для этого. Вроде обычная, примерно как я. Разве что уверенная в себе, не боится смотреть ему в глаза. Я бы так не смогла.

Голос-в-голове шипит змеёй: Ты никак не можешь. Только и умеешь, что пялиться на чужих парней, а сама ни на что не способна. Хотя тебе самоуверенность и не помогла бы, посмотри на своё отражение в стекле напротив – такая страшила!

Чтобы отвлечься, лениво роюсь в карманах. Может, там чудом материализовались таблетки… Но нет. Две последние я приняла, когда нашла Сина, а после этого забыла положить в карман новую упаковку. Да уж, настолько засмотрелась на эту красоту, лежащую на моём диване, что не подумала, как буду возвращаться из Порта. Тупица.

Смотрю на цветное пятно схемы движения. В глазах мутится, и кажется, что реальность расползается. Ещё восемь остановок. Чёртов глаз пульсирует, словно где-то за ним набухает гематома. Щёки горят лихорадочно, хотя пальцы, как всегда, холодные.

Семь. Из-за перепада давления закладывает уши. А вот и тошнота. Дыши, Лета. Вдох. Выдох.

Шесть. Нет, нужно выйти, тошнит всё сильнее. Тело очень тяжёлое, еле поднимаю руку, чтобы взяться за поручень. Ощущение, словно кто-то подцепил правый глаз острым крючком и пытается вытянуть его из черепа.

Выхожу на «Площади Строителей». Повезло: на этой станции боковой зал – там, где рельсы, перрон и я, – отделён от центрального зала стеной с узкими проходами, поэтому перрон узкий и уединённый. Учитывая, что сейчас будний день, людей нет вообще.

Вдох. Выдох. Сосредоточиться на единственной задаче – дойти до урны на краю перрона. Картинка перед глазами двоится, расползается красным и зелёным контурами. Держась за стену, добираюсь вовремя – как раз когда горечь старофранцузских приправ бескомпромиссно подкатывает к горлу. Прощай, идеальный салат…

Отплевавшись, утыкаюсь лбом в холодную стену, закрываю глаза. Дышать стало свободнее, хотя глаз, кажется, сейчас взорвётся вместе с черепом. Ничего, пережду и сяду на следующий поезд… Вон в прошлый раз кровь из носа пошла, а сейчас терпимо…

За спиной раздаётся шум, испуганный женский вскрик, тут же чья-то рука уверенно подхватывает меня под грудью, а в шею слева втыкается нечто острое, как игла. Мыкнув невнятно, я дёргаюсь – скорее от неожиданности, чем с целью вырваться, сейчас нет сил, – но это, конечно, не помогает. Вязкие мысли путаются, сознание уже медленно, но неудержимо заполняет паникой – мне что-то вкололи?! – однако в этот момент над ухом раздаётся знакомый низкий голос: «Не бойся». Син!

И это сразу успокаивает. Расслабляет так, что я повисаю на его руке: он ведь сильный, он удержит, а у меня ноги подгибаются…

Однако – какое-то непонятное сотрясение. Ещё раз. Тот же женский голос, который кричал испуганно, теперь звучит гораздо ближе и с праведным негодованием:

– Пусти её, наркоман!

Кое-как собрав мысли и сфокусировав взгляд, понимаю, что рядом с нами негодует женщина средних лет с увесистой клетчатой сумкой. В ту же секунду сотрясение – то есть удар сумкой по боку Сина – повторяется, мою руку тоже задевает по касательной. Как назло, язык не слушается, и я не могу объяснить даме, что меня вовсе не надо спасать. Тем временем Син вытаскивает иглу из моей шеи и подхватывает меня на руки, быстрым движением убрав с траектории очередного удара сумки.

Рядом нарастает другой голос, на этот раз мужской:

– Господин, что тут происходит? Кто позволил вам спускаться в тоннель? Вы что, не понимаете, насколько это опасно?

Женщина возмущённо комментирует:

– Да ничего он не понимает! Нажрутся химии и лезут под поезд! Идите в свои Особняки и там вот это всё, нечего к нам лезть!

От её визгливого голоса хочется зажать уши – словно вгрызается в голову, и без того давящую болью, – но от слабости руки висят плетями.

В поле зрения появляется обладатель мужского голоса – представительный господин в униформе подземки. Возмущённо смотрит на Сина.

– Господин, пройдёмте. Вам необходимо объяснить свои действия.

Голос Сина над моей головой звучит размеренно и безэмоционально:

– В соответствии с пунктом одиннадцать гражданского закона номер три тысячи семьсот восемь в случае угрозы жизни владельца робот-телохранитель имеет право на исключительные действия, не причиняющие вреда окружающим. Я никому не причинил вреда.

На лице женщины мелькает отвращение, и теперь, когда она переводит взгляд на меня, глаза полны холода и враждебности. Ещё бы, не каждый день увидишь в метро девчонку, которая владеет собственным роботом и отправляет его бегать по тоннелям ради шутки, хулиганства или просто чтобы проверить, как далеко простирается её безнаказанность.