Раны, которые родители оставляют на своих детях, никогда не исчезают.

Они только растут вместе с ними во взрослой жизни.

– Это Стивен?

Я пожимаю плечами, глядя через плечо на Алистера.

– Возможно. Я не знаю точно. В любом случае, кто бы его ни прислал, у него скоро сотрется весь жесткий диск.

Специальное программное обеспечение, на разработку которого я потратил годы, было создано как раз для таких случаев. Проходит несколько минут, и я успеваю доставить вредоносную программу в их систему. Они даже не успеют понять, что она там, прежде чем она уничтожит их систему и самоуничтожится.

– Она сотрет видео? – спрашивает Тэтчер у меня за спиной.

Я киваю, откидываясь в кресле и закладывая руки за голову.

– Если только они не сделали копию, в чем я сомневаюсь, учитывая, насколько дерьмовые у них брандмауэры27, она исчезнет в ближайшие двадцать секунд.

Одна проблема решена, осталось еще несколько.

По крайней мере, видео, как я сжигаю тело, не попадет в национальные новости.

– Не хотите отпраздновать эту маленькую победу?

Три головы поворачиваются к Алистеру, любопытство сквозит в каждом из нас.

– Брайар хочет сыграть в игру, – бормочет он, запихивая телефон в карман кожаной куртки.

В игру.

«Кладбище». «Лабиринт». «Перчатка». «Пик».

Все мы являемся участниками различных жестких игр, в которых хотя бы один из нас принимал участие за последние несколько лет, по-разному опасных и всегда неуравновешенных.

Нам было по пятнадцать, когда мы впервые участвовали в «Перчатке». В первый день весны Вест-Тринити-Фоллс и Пондероза Спрингс вступают в войну. Игры и места проведения меняются каждый год, но адреналин остается. В том году была игра «Беглец». Часть подростков ездила на машинах, играя в полицейских, а другая половина была сбежавшими заключенными. Задача состояла в том, чтобы украсть что-то ценное из города команды соперников и вернуться в родные края, не попавшись.

Мы выиграли после того, как угнали полицейскую машину из местного отделения Уэст-Тринити. Тогда же отцу Рука впервые пришлось вносить за нас залог, чтобы вытащить из тюрьмы.

Мы играли в игры с самого детства. Это всегда будет то, от чего адреналин течет по нашим венам, как жидкий огонь.

Рук фыркает, его губы украшает ухмылка.

– Уверен, что это не имеет никакого отношения к вашим игрищам: добыча/хищник, которыми вы оба увлекаетесь.

– Отвали, Ван Дорен. Ты заклеймил задницу Сэйдж. Зажигалкой, – Алистер поднимает средний палец в его сторону, но Рук в ответ просто показывает язык и улыбается, как ребенок. – К тому же, это была идея не Брайар. Это была идея Лиры.

Тэтчер тихонько посмеивается – редкий звук, который вырывается только в присутствии его девушки или при ее упоминании. Он прижимает большой и указательный палец к глазам и качает головой.

Лира поступает хитро, отправляясь к девочкам, зная, что Тэтч откажется. Не потому, что он не хочет играть, а потому, что, несмотря на все происходящее, его главный приоритет – защита любимой королевы жучков Пондероза Спрингс.

– Инициация в Общество одиночек для Коралины, – говорит он.

Несмотря на прошедшие годы, мы по-прежнему остаемся заложниками все той же пленительной жажды бунтарства, наши души опьянены острыми ощущениями от того, что происходит с наступлением темноты.

Мы всегда были созданиями ночи, в нас бурлил хаос, и мы были неуправляемы.

Куда бы мы ни пошли и как бы далеко ни отдалились друг от друга, мы навсегда останемся во власти тьмы.

– Во что играем? – спрашивает Рук.

– В прятки, – рот Алистера кривится в зловещей ухмылке. – В университете Холлоу Хайтс.

У меня кровь стынет в жилах при одной мысли о том, что мне придется искать ее, доказывая, что, как бы хорошо она ни сопротивлялась, ей не удастся избежать связи между нами.

Я до сих пор чувствую, как ее ногти впиваются в мои плечи, как она дрожит от моих прикосновений в лифте. Она хотела растаять и прогнуться подо мной, но ее разум отказывался.

То, что я застрял с ней в лифте, стало еще одним подтверждением того, что я уже знал до мозга костей. Мысль, которую я подавлял и пытался отрицать с того момента, как вышел из ее больничной палаты два года назад.

Я хочу Коралину Уиттакер.

То зловещее и болезненное существо внутри нее, которое царапает и кусает. То, что пугает ее. Я хочу, чтобы оно оставляло на мне следы. Оно кричит мне, когда она подпускает меня близко, умоляя провести языком по каждому квадратному дюйму ее упругой кожи.

Ее тщетные попытки отстраниться от меня только усиливают мой голод. Коралина хочет, чтобы я боялся ее, как будто это прекрасное, темное существо внутри нее – то, от чего нужно бежать. Она единственная, кто не видит, что это зов сирены.

Не ее внешность влечет мужчин в морские глубины, и они тонут в них ради возможности прикоснуться к ней.

Это аура таинственности, которая окутывает каждый ее шаг. Неприкосновенная, неосязаемая сила, заложенная в ее костях.

Она может бороться с ней, если захочет. Это ничего не изменит.