Павильон с маятником действительно удивлял с первого взгляда. Прямоугольная бетонная –на островах уже тоже потихоньку начали использовать этот строительный материал, но особо массовым он пока не стал - коробка высотой под двести футов торчала макушкой над верхушками деревьев и была прекрасным ориентиром для всякого любопытствующего. Заблудиться просто невозможно.

Отдав 10 копеек за вход, Бейн наконец попал внутрь конструкции и удивился еще сильнее. Внутри башни прямо к ее потолку на металлическом тросе был подвешен немаленький чугунный шар, который сейчас оказался привязан тонкой нитью к стене здания. Внизу находилась круглая огороженная площадка, засыпанная толстым слоем песка.

Видимо шотландец пришел удачно по времени, потому что буквально через несколько минут местный распорядитель – смешной старик в очках и с растрепанной бородой – подошел к маятнику, достал спички и привычным движением пережег удерживающую груз нить, запустив, таким образом, чугунный шар в полет по большой дуге. При этом тонкий «стилус», прикрепленный к нижней части шара своим концом, прочертил на засыпанной песком площадке прямую линию. А при движении обратно еще одну.

Распорядитель принялся что-то объяснять собравшимся посетителям, однако Бейну и так было все примерно понятно, не зря же он много лет работал часовым мастером. В дальнем углу помещения были расположены часы с большим 24-часовым циферблатом, показывающие актуальное время. Круглая площадка – вернее ее ограждение - в свою очередь тоже была разделена на 24 одинаковых сектора, догадаться, что маятник, таким образом, исполняет роль огромных часов, смог бы даже школьник. Шотландец провел в этом необычном месте целых два часа наблюдая за монотонным движением груза на тросе и был вынужден признать, что система действительно работает так, как описано.

В итоге, не смотря на все диковинки, увиденные в Петербурге, Александр Бейн на переезд в Россию все же не решился. Причиной, в дополнение ко всем другим очевидным сложностям, стала ощутимая неприязнь жителей Петербурга к англоговорящему гостю. Об истоках этой неприязни догадаться было не сложно – недавняя война и убийство обожаемой в народе императрицы, а также весьма почитаемого бывшего императора, вину на которые местная пресса с явного одобрения властей повесила на островитян.

И хотя мирный договор между Лондоном и Петербургом был подписан уже больше года назад, на любой звук английской речи местные все так же реагировали достаточно остро. Приходилось каждый раз объяснять, что сам изобретатель – шотландец, и его народ так же всемерно страдает под пятой злобных англичан. И хоть всерьез угнетенным себя Бейн не считал, подобный аргумент каждый раз действовал совершенно безотказно – его начинали жалеть, приглашали в гости, звали посетить «Шотландский дом» в Петербурге, где располагался культурный центр его народа в эмиграции, и конечно желали поскорейшего освобождения родины от оков «империи зла».

С одной стороны такая участливость была приятна, а с другой… Объяснять каждому встречному-поперечному, что ты не англичанин, а шотландец просто чтобы по морде не получить за здорово живешь… Сомнительная перспектива.

Он продал патент, опытный образец и всю документацию «РТМ», после чего уехал обратно в Англию. Еще несколько раз за следующую жизнь от пытался изобрести что-нибудь реально стоящее, ездил в США, пытался продать свои наработки там, но большого успеха в итоге достичь так и не смог. Его часовая мастерская без пригляда хозяина влачила жалкое существование и больших доходов не приносила, из-за чего впоследствии была продана.

Фототелеграф же, разработанный на базе идей шотландца, получил в итоге жизнь в плане практического применения. Полностью его унифицировать с обычным телеграфом оказалось невозможно, для его использования требовалась прокладка дополнительных линий, поэтому за следующие двадцать лет в строй было введено всего несколько веток, соединяющих крупнейшие города и столицы Европы. В самой Российской империи таких линий было всего неполный десяток, однако они достаточно плотно использовались и приносили стабильную прибыль.

Полноценный же способ передачи изображений на расстояние был изобретен только в 70-х годах после обнаружения явления фотоэффекта.

На закате жизни несостоявшийся шотландский изобретатель больше всего жалел о том, что струсил и не воспользовался подвернувшимся в конце 30-х годов шансом. Другого подобного шанса ему в жизни так и не выпало.

После коронации в Царьграде и короткого отпуска на южных морях я со всей семьей и двором вернулся в Питер, где, как это часто бывает, уже ждала целая куча новых дел. С русским двором в город на Неве отправился и младший сын сербского короля Михаил Обренович. Его старший брат Милан долго болел и в середине лета таки отдал Богу душу, поэтому претендентское место на руку Марии ушло дальше по генеалогическому дереву. Звучит не слишком романтично, но такова судьба королевских детей – жениться исключительно по государственной необходимости.

Надо сказать, что, не смотря на некоторые успехи, положение Милоша I было достаточно шатким. Его не слишком любили даже среди коренного населения сербского княжества за дурной нрав и желание подгрести все под себя. А уж среди присоединенных недавно боснийцев и хорватов и вовсе: там мелкие выступления против новой власти вспыхивали чуть ли не каждый месяц. Поэтому поддержка со стороны России Обреновичам была нужна как воздух. Я же хотел воспользоваться ситуацией и покрепче привязать сербского наследника к России. Не только браком – Михаил уродился высоким и симпатичным парнем и даже то, что он был младше Марии на три года, совсем не портило его в глазах дочери – но и правильным воспитанием. Благо возраст его – шестнадцать лет – был более чем подходящим для «настройки» жизненных ценностей.