Роам некоторое время смотрел на меня, а когда сунул руки в карманы брюк, выдохнул и откровенно заговорил.

— Что ж, это позор, потому что, — одно плечо невозмутимо приподнялось, — ты в значительной степени укрепил мою потребность обладатьею.

О Боже.

Нет.

Моя грудь болела.

Что я наделал?

Я повернулся, чтобы посмотреть на сестру, и обнаружил, что она смотрит прямо на меня.

Мы были в беде.

Глаза Роама потемнели.

— Если я не получу ее, ты не получишь работу. Спроси себя, насколько ты в отчаянии?

Отчаянный, как ад. Но не настолько отчаянный, чтобы подарить ему мою сестру.

Я уже качал головой и говорил:

— Нет. Ты не можешь заполучить ее, — когда с дальней стороны дивана Аника посмотрела на свои колени и тихо прошептала:

— Я сделаю это.

— Что? — воскликнул я с яростью, мой суровый взгляд метнулся к ней.

— Аника, нет, — сердито сказал отец, вставая.

Мать закричала:

— Нет! — И когда она посмотрела на Роама со слезами на глазах, она сложила руки в молитве и умоляла: — Пожалуйста. Не моя дочь.

Удивительно, но Роам посмотрел на изящную фигуру моей матери, и его лицо смягчилось, очень, очень незначительно, когда он ответил:

— Со мной она будет в безопасности.

Из всей лжи….

Я преодолел небольшое расстояние до своей сестры и опустился перед ней на колени.

— Аника. Не делай этого.

И когда ее глаза встретились с моими, безмятежная улыбка принятия расплылась по ее губам, когда она произнесла достаточно тихо, чтобы я мог услышать:

— Наконец-то выполню свою часть работы. Разделение нагрузки. Я сказала тебе, что могу поднять некоторый вес.

Господи. Она думала, что помогает мне, жертвуя себя этому злобному ублюдку.

Я никогда не хотел этого.

— Не так.

— Эй. — Очевидно, почувствовав мое огорчение, она приложила руку к моей щеке и заверила: — Все будет хорошо. Просто… — казалось, она на мгновение замялась, — …что бы ни случилось, — прошептала она, — не звони ему.

Я едва расслышал, что она сказала, сквозь шум крови в ушах.

— Аника, — позвал я, когда она встала и подошла к мужчине, заявившему на нее права, оставив между ними небольшой промежуток.

— Я хотела бы обсудить условия. — Она звучала так уверенно, так не похоже на себя, что я нахмурился.

И взгляд Роама пробежался по ней за мгновение до того, как его губа дернулась.

— Хорошая девочка. Умная.

— Я проведу с тобой некоторое время, но я не собака. Я не позволю, чтобы меня держали на поводке, гладили или играли со мной без моего разрешения. Ты не прикоснешься ко мне, пока я этого не позволю.

Роам окинул ее оценивающим взглядом, и мне понадобилось все, чтобы не ударить его по лицу. Он сдержанно ответил:

— Взаимно.

Аника подняла подбородок и посмотрела на него сверху вниз.

— Я этого не допущу. Итак, какой бы план у тебя ни был в отношении меня, я могу сказать тебе прямо сейчас, что ты будешь жестоко разочарован.

Но Роама это не смутило.

— О, нет. Я уже очень доволен этой сделкой. — Он внимательно посмотрел на нее, прежде чем приказать: — Оденься во что-нибудь красивое. Я приглашаю тебя куда-нибудь поесть.

— Я не голодна, — был ее незамедлительный ответ, на что Роам посмотрел вниз на ее чересчур худое тело и недобрым тоном произнес:

— Да, ну, ты выглядишь именно так.

Мудак.

Ее щеки вспыхнули, а губы приоткрылись в том, что, как я мог только догадываться, было незначительным возмущением, прежде чем ее рот захлопнулся, и она почти выбежала из комнаты, глаза Роума последовали за ней. Когда она ушла, он немного подождал, прежде чем повернуться ко мне и сказать:

— Видишь? Легко. Я получаю ее. Ты получаешь работу. Все счастливы.

Он говорил о моей сестре, как будто она была объектом. Как будто она была машиной, которую он выменял и купил. Это действовало мне на каждый нерв. Я поклялся:

— Тронешь ее, и я убью тебя.

Но Роам, дерзкий ублюдок, скучающе сказал:

— Да, я знаю, ты хочешь в это верить, но правда в том, что, если я прикоснусь к ней, ты ни хрена не сделаешь. Потому что, если я прикоснусь к ней… — его глаза опасно сузились, — …она будет умолять меня об этом.

Гнев прожег дыру в моей груди, и я бросился на него.