***

[Оддомис: ЧТО ПРОИСХОДИТ?!]

Правитель крупной империи стоял в наспех одетой кольчуге и судорожно взмахивал руками перед своим генералом, который, пытаясь сохранять свою квадратную рожу спокойной, излагал императору последние новости.

[Генерал: Первые стены пробиты. Это единственное, что нам известно. Войск никто не видел и псилактиков Еймерь не обнаружил. Все посланные мною солдаты обратно не вернулись.]

[Оддомис: Стены моего замка не могут так просто пробиваться! Это какой-то бред!]

У Оддомиса были острые глаза и не менее острые стрелки в совокупе с длинными ресницами. Из подбородка торчала длинная и аккуратная козлиная борода с изумрудом внутри.

Его замок представлял из себя какую-ту крайне сложную и странную конструкцию: тронный зал и все сопутствующие комнаты находились под одним кирпичным «шатром», комнаты прислуг, остального персонала, точильни, кладовые и остальное было под вторым «шатром» и так далее. В итоге замок представлял из себя многоуровневый панцирь: шатёр под шатром под шатром под шатром под шатром – всего 5 уровней и, соответственно, стен.

Во-первых это защищало от ужасного зноя, а во-вторых такая крепость была очевидно неприступной. Пробивать 5 стен подряд – такого не мог себе позволить никто, каким бы страшным псилактиком он не был и какой бы огромной армией он не обладал.

А вот покинуть такое запутанное сооружение было проще простого – оно находилось над тем местом, где раньше была печально известная подземная тюрьма, из которой удалось сбежать только Ануилу: именно поэтому из тронного зала наружу вело несколько подземных путей, так что даже в самых критичных ситуациях император и его семья могли бы спокойно…

[Слуга: Император!!! Ваше… Ваше Святейшество…]

К итак озверевшему Оддомису подбежал молодой смуглый паренёк со стриженной головой и жёлтым полотном на плече (символе особенного доверия). Задыхаясь от спешки, он пытался сказать что-то очень важное, но вовремя одумался и, вспомнив о правилах этикета, встал на колени и склонил голову, ожидая разрешения от своего господина.

[Оддомис: Что, что такое?! Говори!]

[Слуга: Подзем… Подземные ходы…]

Паренёк заикался из-за волнения, по его лбу катил холодный пот.

[Оддомис: Что «подземные ходы»?!]

[Слуга: Подземные ходы… Их больше нет.]

[Оддомис: КАК НЕТ?!]

[Слуга: Я не знаю, Ваше Святейшество. Они все завалены, а ваши слуги, которые были в них, мертвы.]

[Оддомис: Это всё проделки самфурмы («дьявола» с южанского)! Кто-то решил вторгнуться в мою обитель! Срочно поднимайте весь гарнизон, который только у нас есть! Распределиться по точкам и докладывать обо всех странностях напрямую мне! Неважно кто – солдат или генерал, мне важна актуальность информации!]

[Генерал: Будет исполнено!]

[Оддомис: А ты… Прикажи всем слугам по парам встать на всех входах и выходах и контролировать обстановку. Один что-то увидел – второй бежит ко мне!]

[Слуга: Как вы прикажете, Ваше Святейшество.]

Получив дальнейшие указания, все убежали восвояси, в то время как Оддомис суетливо вскочил со своего трона, интуитивно ощупал карманы мантии, словно у него там было хоть что-то, что могло бы помочь в такой ситуации, и помчался в сторону жилых комнат «первого» слоя.

[Оддомис: …]

Он весь был в поту, и лицо его заметно покраснело. И нет: он совершенно не боялся за собственную жизнь, его волновали совсем другие вещи.

[Оддомис: Дорогая, Лемиль здесь?]

[Хешьяма: Да, дорогой.]

Все в дворце всегда поражались тому, насколько же комната императора была бедной по сравнеию с комнатой его трёхлетней дочки Лемиль. Если у него было лишь самое необходимое, то в комнате, где спала его жена Хешьяма и дочка, всё было выполнено из самых что ни на есть дорогих и качественных материалов. Странным, правда было то, что только у семьи Оддомиса двери были не из дерева, а из кирпича.

Прямо сейчас на большой и мягкой кровати из редкого чёрного дерева сидела женщина в лиловом бархатном платье, которая держала на коленях такую маленькую и такую миленькую смуглую девочку с любопытными чёрными, как южная ночь, глазами и вечно удивлёнными тонкими бровками.

Никого Оддомис не любил так же сильно, как свою дочь. Он даже ввёл в своей Империи закон о том, что женщины могли наследовать престол, даже несмотря на то, что отношение к женщинам на Юге было далеко не самым уважительным.