[Трот: …]

Про шею же он рассказывать не любил. На самом деле, он, в принципе, был самым молчаливым ребёнком в детдоме. Тем не менее, он был главой ребят и не по выбору Бордона, а по естественному отбору. Трот никогда не говорил много, не балаболил и не нагонял пафоса – он говорил, что стоит делать и что не стоит, и очень жёстко карал за неповиновение.

[Трот: …]

О нём ходило много слухов: многие говорили, что его собственная мать пыталась задушить его, когда тот ещё был младенцем, но он сумел отбиться от неё ногой – из-за этого его шея и была потемневшей от синяков.

Он был рослым мальчуганом да к тому же ещё и старше Вигира.

[Трот: …]

[Вигир: Ны-а бей… Ны-а надо…]

[Трот: …]

В его пронзительном, совершенно неподвижном взгляде не читалась злоба, как у других ребят, которые, наверняка, стояли там за дверью и надеялись, что Трот выбьет из псилактика весь дух.

[Трот: …]

Он глядел на него с досадой и глубокой скорбью. Если бы не его суровость и молчаливость, можно бы было подумать, что он вот-вот был готов расплакаться.

[Трот: Вигир.]

[Вигир: А-ы-а?]

Это был первый раз, когда Трот вообще что-то сказал мальчику. Он продолжал плакать и трястись от боли и паники, но всё равно сильно удивился и даже как-то слегка подуспокоился.

Сейчас должно было произойти что-то действительно важное – и это сильно пугало Вигира. Он очень не любил общаться с другими детдомовцами: они всегда говорили лишь гадости, да и к тому же поганили его знатность своим нищенским тупоголовием.

[Трот: Тебе врали насчёт твоей семьи.]

Голос Трота звучал очень скрипуче, прямо-таки металлически, словно кто-то скрежетал по тарелке. Это тоже был неприятный осадок от тех синяков на шее – он вечно трещал, а не разговаривал – возможно, именно поэтому он и был таким молчаливым.

[Вигир: Чт… Чт-о-ы-о?..]

Глаза Вигира полезли на лоб, он не мог перестать всхлипывать, а Трот… Он просто стоял, опустив свои руки и уткнувшись взглядом в покрасневшее, заплаканное лицо лилововолосого мальчика.

[Трот: Кто-то должен был тебе рассказать.]

[Вигир: …]

[Трот: Я помнил твоего отца. Я его видел.]

[Вигир: Ты его… В-в-видел?.. Он… Он был красивый и сильный?.. С такими же л-л-лил-л-л… Хны-хны… Лило-о-овыми волосами?]

[Трот: Нет. Его волосы были чёрные. Он был мрачный. Но мрачный от горя. Сгорбленный. Опустивший голову.]

[Вигир: Ч-ч-чего… Тогда это был… Хны… Это был не мой отец, это был кто-то другой…]

[Трот: Нет. Это был он.]

[Вигир: Но…]

[Трот: Твоего отца звали Фаль. Это не была его фамилия. Это было его имя. Он был самым обычным работником. Лесорубом.]

[Вигир: …]

[Трот: У него была жена. Как-то она изменила ему с молодым графом. Граф был лилововолосый.]

[Вигир: Что?..]

[Трот: Женщина не рассказала об этом Фалю. Она забеременела и в тайне вынашивала любовь к графу. Он оставил ей свой красный ремень, пообещав вернуться.]

[Вигир: …]

[Трот: Когда ты родился, Фаль понял, что ты не его сын. Ведь твои волосы были лиловыми.]

[Вигир: …]

[Трот: Я не знаю, что случилось с твоей матерью.]

[Вигир: …]

[Трот: Фаль пришёл сюда и сказал, что ненавидит тебя. Что он хочет, чтобы ты умер. Но он не может поднять на тебя руку. Он всё ещё любит свою жену. Он слишком долго радовался тому, что у них будет ребёнок.]

[Вигир: …]

[Трот: Он оставил нам тебя и ремень, напоследок лишь назвав своё имя. Я не знаю, зачем он оставил ремень. Может, чтобы не напоминать себе больше об измене. Может, чтобы ты всегда помнил, что твоя мать была изменщицей.]

[Вигир: …]

[Трот: Ты не знатный. Никакой отец за тобой не придёт. Ты такой же покинутый, как и все мы.]

[Вигир: …]

[Трот: Ты один из нас. Не думай, что это не так.]