Толпа покатывалась со смеху. Атлеты запрыгали вверх и вниз, ухмыляясь и хлопая друг друга по плечу. В спонтанном акте почтения некоторые из них последовали примеру Протофана, сняли набедренные повязки, и стали размахивать ими над головами. Действие распространилось по процессии со скоростью лесного пожара. В считанные мгновения каждый из сотен атлетов оказался голым, размахивая над головой своей набедренной повязкой. Зрители были в восторге.

Я оглянулся на стену и увидел, что Симмий исчез; Циник, должно быть, спустился по дальней стороне, в ограждение Альтиса. Протофан еще некоторое время постоял на стене, впитывая обожание толпы, затем спрыгнул вниз, чтобы присоединиться к своим товарищам-атлетам, которые приветливо роились вокруг него, игриво забрасывая его своими сброшенными набедренными повязками.

Я взглянул на Антипатра, почти ожидая увидеть еще одну сентиментальную слезу, стекающую по его щеке, но выражение его лица было серьезным.

— Вам не смешно, учитель? Как бы я ни соглашался с мыслями вашего земляка-сидонца, я особо не расстроился, когда кто-то заткнул ему рот. Какой у него скрипучий голос!

Антипатр покачал головой: — Боюсь, что судьи будут недовольны. Взгляни на них.

Старейшины в пурпурных одеждах во главе процессии остановились и с каменными лицами уставились на суматоху. Они перешептались между собой, затем, наконец, развернулись и зашагали дальше. Ухмыляющиеся атлеты снова построились в ряды и продолжили шествие. Протофан с важным видом прошел мимо нас, улыбаясь и махая рукой в ответ на похвалы толпы, не подозревая о суровой реакции судей.

Когда последний из атлетов прошел мимо, толпа в последний раз зааплодировала, а затем затихла. Постепенно люди вернулись к покупкам, еде и другим развлечениям. Волнения дня закончились. Принесение присяги атлетами и первые соревнования должны были начаться на следующее утро.

— До рассвета еще час или два. Что нам теперь делать? — спросил я Антипатра. Я боялся, что он предложит посетить философские дебаты или декламацию стихов, но вместо этого он указал на ограждение Алтиса. Над стеной виднелась мраморную крыша храма Зевса и несколько золотых щитов, украшавших фриз над его колоннами.

— Мы пришли сюда, чтобы увидеть чудо света, не так ли? Мне не хотелось бы пропустить ни одно соревнование в ближайшие несколько дней, так почему бы не увидеть его сейчас?

Я с энтузиазмом согласился на это предложение.

* * *

На вход в храм Зевса выстроилась очередь. От каждого посетителя требовалось пожертвование, и вход был только с экскурсией. Наша группа из пятнадцати человек собралась у подножия лестницы. Там нас встретил молодой проводник, который сообщил нам, что он потомок Фидия, афинского скульптора, создавшего легендарную статую Зевса.

— Как вы, возможно, знаете, — сказал проводник, — эта статуя относится к типу, изобретенному Фидием и называемому «хриселефантином» : плоть бога сделана из слоновой кости, а его волосы, сандалии и драпировка покрыты золотом. Статуя Афины работы Фидия, которая стоит в Парфеноне в Афинах, относится к тому же типу. Золото нетленно, но слоновую кость необходимо регулярно смазывать маслом и полировать, чтобы она не треснула. Здесь, в Олимпии, эта священная обязанность была завещана потомкам Фидия - смазывать статую Зевса. Так мы служим богу, и чтим нашего предка, который был величайшим из всех когда-либо живших скульпторов.

Сррбщение, исходившее от потомка, казалось довольно экстравагантным и немного подозрительным. Но я решил воздержаться от суждений, пока сам не увижу статую.

— Прежде чем мы войдем в храм, позвольте мне рассказать вам историю этого храма и указать на некоторые архитектурные детали, — продолжил гид. — Храм Зевса был завершен к восемьдесят первой Олимпиаде; это было триста шестьдесят четыре года назад. А статуя Зевса была установлена лишь через двадцать четыре года, назад, к восемьдесят седьмой Олимпиаде. Таким образом, статуе, которую вы сейчас увидите, триста сорок лет. Когда мы к ней подойдем, вы поймете, почему обычно говорят, что природа создала слонов, чтобы Фидий мог собрать с них бивни для своей статуи.

Я закатил глаза: — Он определенно лебезит перед своим предком, — прошептал я Антипатру, который шикнул на меня.

— Сам храм – чудо света. Его длина двести тридцать футов, ширина девяносто пять футов, а высота шестьдесят восемь футов. Вершину фронтона увенчивает тридцатифутовая статуя Ники, богини победы; соответственно, она смотрит на древний стадион на востоке, откуда бегуны могут смотреть на нее и вдохновляться. Есть у кого-нибудь вопросы? Нет? Тогда, сейчас мы войдем в вестибюль храма. Там вы увидите статую царя Ифитоса из Эллиса, который впервые организовал Игры здесь, в Олимпии. Он сделал это по указанию дельфийского оракула, который объявил, что все греки должны прекратить войну и сложить оружие в течение месяца, предшествующего Играм. Таким образом, Олимпиада принесла грекам мир и положила конец постоянным войнам.

— А теперь римляне поддерживают свой мир между нами, — пробормотал какой-то мужчина позади меня. Некоторые участники в нашей группе хмыкнули, поддержав этот комментарий. Хотя они вряд ли могли догадаться, что я римлянин, я вдруг почувствовал себя неловко.

— В вестибюле, — продолжал проводник, — вы сейчас увидите тяжелые бронзовые щиты, с которыми в последний день Игр выступят одетые в полную броню гоплиты. А вокруг всех этих стен вы видите фриз, на котором изображены подвиги Геракла, вдохновляющие приезжающих сюда атлетов и служащие напоминанием о том, что, подобно Геркулесу, они должны постоянно стремиться к подвигам. Теперь, если вы последуете за мной…