Событие было таким неожиданным и таким странным, что долгое время никто не шевелился и все молчали. Затем кто-то закричал: — Это Протофан его убил!

Поднялся сильный переполох, когда люди двинулись вперед, приблизившись к мертвому цинику так близко, как только могли. Судьи взяли на себя ответственность, отгонять толпу раздвоенными жезлами. Протофан стоял на месте с ошарашенным видом.

Подталкиваемый теми, кто стоял позади меня, я оказался впереди, очень близко к трупу. Из Булевтериона появились новые судьи. Один из них ткнул в меня своим жезлом и велел отступить. Я натужно отступал от толпы, которая двинулась вперед. Опасаясь, что могу наступить на труп, я взглянул на мертвого циника. Указательный палец, указывающий на Протофана, был перепачкан кровью. Присмотревшись к пальцу, я увидел две колотые ранки.

— Он отравлен! Циника должно быть отравили! — закричал кто-то.

— Позор, Протофан! Зачем ты это сделал? — крикнул другой.

— Мы все знаем, зачем, — сказал кто-то третий. — Но убийство, Протофан? Ни один человек не может совершить такое бесстыдное преступление и рассчитывать на участие в Играх Зевса.

Оказывается, что Протофана могли тут же судить, если не олимпийские судья, то судом собравшейся толпы. Люди сразу же предположили, что именно он виновен в смерти циника.

— Позор! — крикнул человек позади меня. Я почувствовал дрожь, узнав голос. Это был тот же самый голос, который презрительно бормотал о Муммии и римлянах, стоя позади меня в храме Зевса. Я нахмурился, потому что его голос был мне знаком и по другой причине...

Я обернулся и заметил крикуна в толпе, узнав его по мускулистым плечам и светлой бороде. В одной руке он держал мешок из толстой кожи, туго перетянутый сверху веревкой.

— Но как Протофану это удалось? — спросил кто-то.

— Должно быть, обманом заставил старого дурака что-нибудь съесть, — ответил другой.

— Или, скорее, что-то выпить!

— Циник не был отравлен, — сказал я.

— Что ты хочешь сказать? — Судья, который ткнул меня, теперь посмотрел на меня и наморщил лоб. — Говори, молодой человек!

Я прочистил горло. — Симмий не был отравлен. Во всяком случае, не тем, что он ел или выпил.

— Тогда что его убило? — спросил судья.

— Змея.

Это вызвало новый переполох в толпе.

—Среди нас разгуливала смертоносная змея?

— Посмотрите, — сказал я, — на его палец. Его укусила змея. Даже отсюда я вижу следы.

Некоторые из судей нагнулись, чтобы осмотреть раны на указательном пальце Симмия.

— Он жаловался на ужасную жажду, — сказал я. — Мой отец… (Я собирался сказать им, что мой отец еще в Риме научил меня всему, что нужно было знать о змеиных ядах и их действии, обращении со змеями, извлечении их яда, но какое им дело до этого?) Вероятно, его укусила змея дипса. Яд дипсы вызывает ужасную жажду, затем судороги, а затем смерть, и все это в считанные секунды.

— Я думаю, что этот молодой человек, возможно, прав, — сказал один из судей, осматривавших раны. — Но я не уверен, что это оправдывает Протофана. Как удобно, что циник умер как раз в тот момент, когда он собирался давать показания перед судьями? Где эта змея и как она здесь оказалась? Если Протофан совершил это не сам, возможно, он уговорил кого-нибудь своего друга…

— Змея была доставлена в Олимпию не каким-нибудь другом Протофана, — сказал я, — а агентом, работавшим на чужеземного царя, — человеком, привыкшим возить с собой яды и другое оружие для убийства людей. Этот человек замышлял убить Симмия Сидонского, по крайней мере, еще прошлой ночью; Я знаю это, потому что слышал его разговор. Он стоит прямо перед вами. — Я указал на человека со светлой бородкой. — Но, каким обманом он заставил Симмия залезть в мешок, который у него до сих пор с ним, остается только догадываться.

Толпа отступила от человека, который бросил на меня ядовитый взгляд.

— Эй, ты! — воскликнул один из судей. — Что у тебя в этом мешке?

Мужчина криво улыбнулся: — Точно так же спросил и циник, когда я сказал ему, что в нем подарок для него. Посмотри, если хочешь! — крикнул он, развязывая веревку и швыряя мешок перед собой. Змея длиной с мою руку пролетела по воздуху и шлепнулась на ступеньки недалеко от тела Симмия. Шипя и яростно извиваясь, змеюга заметалась то в одну, то в другую сторону.

Толпа запаниковала. Люди закричали и, спотыкаясь друг о друга, в безумном порыве пробовали убежать.

Я выхватил жезл у ближайшей судьи, который протестующе вскрикнул. Не обращая на него внимания, я шагнул к змее и прижал ее раздвоенным концом к близко посаженным шипам, так что она оказалось в ловушке чуть ниже головы и не могла вырваться, как бы яростно ни извивалась и не корчилась.

Затем я взял змею за голову и поднял ее вверх: — Кто-нибудь, разрежьте ее пополам! — закричал я

Мужчины смотрели друг на друга в беспомощном замешательстве. В Олимпии не разрешалось носить оружие.

Протофан сбежал по ступеням. Он схватил змею обеими руками и разорвал ее надвое, затем бросил извивающиеся останки на землю и затоптал их.

Онемевшая толпа долго молчала. Затем поднялось ликование, прославляя Протофана, а не меня.

Во всей этой суматохе убийца скрылся.

* * *

Принеся клятву, атлеты отправились в рощу Альтиса, чтобы сделать подношения на алтарях различных богов в рамках подготовки к своим соревнованиям. Толпа двинулась к богато украшенному мраморному сооружению под названием Колоннада Эха, где глашатаи и трубачи Игр состязались, кто дольше удержит ноту или пошлет большее звучание эха вверх и вниз по колоннаде. Эта традиция продолжалась сотни лет и оказалась более увлекательной, чем я ожидал.