Когда стемнело, Дарий помог нам найти ночлег. Маленькая гостиница, в которую он нас привел, находилась недалеко от реки, заверил он нас, и, хотя мы чувствовали запах реки, пока ели скромную лепешку с финиками в общей гостиной, из нашей комнаты наверху ее не было видно. Действительно, когда я попытался открыть ставни, они ударились о неприглядный участок городской стены, протянувшейся вдоль набережной.

— Завтра я покажу вам Этеменанки, — упорствовал Дарий, который разделил с нами трапезу и последовал за нами в комнату. — Когда мне прийти к вам?

— Завтра давайте отдохнем, — сказал Антипатр, рухнув на узкую кровать. — Ты не против поспать на этой циновке на полу, не так ли, Гордиан?

— Вообще-то, я думал прогуляться, — сказал я.

Антипатр ничего не ответил; он уже храпел. Но Дарий энергично замотал головой. — Небезопасно ходить после наступления темноты, — сказал он. — Ты оставайся внутри.

Я нахмурился: — Ты уверял Антипатра, что это хороший район, где нет ни воров, ни карманников.

— Я говорю правду… не беспокойся о грабителях.

— Тогда в чем опасность?

Выражение лица Дария было серьезным. — После наступления темноты она выходит.

— Она? О ком ты говоришь? Скажи понятнее!

— Я и так уже слишком много сказал. Но не выходи до рассвета. Утром я встречу тебя! — Не сказав больше ни слова, он исчез.

Я упал на пол и откинулся на циновку, думая, что никогда не засну, когда Антипатр так громко храпит. Следующее, что я помнил, это солнечный свет, который струился в открытое окно.

* * *

К тому времени, когда мы спустились вниз позавтракать, солнце уже стояло высоко. В общей комнате был только один гость. Его костюм был настолько диковинным, что я чуть не рассмеялся, когда его увидел. Единственные астрологи, которых я когда-либо видел, были на сцене в комедиях, и этот человек был похож на них. На нем была высокая желтая шляпа, поднимавшаяся ярусами, как ярусы зиккурата, и темно-синяя мантия, украшенная изображениями звезд и созвездий, вышитых желтым цветом. Его туфли были инкрустированы полудрагоценными камнями и заканчивались спиральными петлями на концах. Его длинная черная борода была завита, заплетена и посыпана желтым порошком, так что она исходила от его челюсти, как солнечные лучи.

Антипатр пригласил незнакомца присоединиться к нам. Он представился как Мушезиб, астролог, посетивший Вавилон из своего родного города Экбатана. Он много путешествовал, и его греческий был превосходен, вероятно, даже лучше моего.

— Ты пришел посмотреть на зиккурат, — предположил Антипатр.

— Или на то, что от него осталось, — сказал Мушезиб. — Здесь также есть очень хорошая школа для астрологов, где я надеюсь найти место учителя. А ты?

— Мы хотим просто посмотреть город, — сказал Антипатр. — Но не сегодня. Я слишком устал, и все мое тело болит после вчерашней езды.

— Но мы не можем оставаться дома весь день, — сказал я. — Возможно, поблизости есть что-то интересное.

— Мне сказали, что прямо на улице есть небольшой храм Иштар, — сказал Мушезиб. — В основном он скрыт от глаз за высокой стеной. Очевидно, он до сих пор в руинах, так как давным-давно был осквернен Ксерксом и никогда не освящался, и не восстанавливался заново. Не думаю, что там есть на что посмотреть…

— Но туда нельзя, — сказал трактирщик, подслушав нас и присоединившись к разговору. Он тоже был похож на человека, который, возможно, вышел из сценической комедии. Это был крупный мужчина с круглым лицом и готовой улыбкой. С его массивными плечами и крепкими руками он выглядел вполне способным разогнать драку и вышвырнуть обидчиков на улицу, если в его сонном кабаке когда-нибудь произойдет такое недоразумение.

— Кто запрещает? — спросил астролог.

Трактирщик пожал плечами: — Никто не запрещает. Этот заброшенный храм никому не принадлежит… говорят, он общее достояние. Но никто не ходит туда из-за нее.

Я навострил уши: — О ком ты говоришь?

Поняв, что его греческий язык недостаточен, трактирщик обратился к астрологу по-парфянски.

Лицо Мушезиба вытянулось. — Наш хозяин говорит, что в храме… привидение.

— Привидение? — спросил я.

— Я забыл греческое слово, но, кажется, на латыни это «лемур», да?

— Да, — прошептал я. — Воплощение призрака мертвого человека, который задерживается на земле. Существо, которое когда-то было смертным, но больше им не является. Говорят, что лемуры, не готовые или неспособны пересечь реку Стикс в царство мертвых и бродят, обычно, по земле, но всегда, появляясь ночью.

— Хозяин гостиницы говорит, что в соседнем храме живет лемур, — сказал Мушезиб. — Женщина, одетая в прогнившие лохмотья, с отвратительным лицом. Люди боятся туда ходить.

— Она опасна? — спросил я.