Ася едва заметно кивнула собственным мыслям. Ее решение выглядело как план. Непродуманный, слишком простой и односложный, но план. Мысли о расследовании отрезвили голову и напомнили Асе, зачем она здесь. Девушка поняла вдруг, насколько сильно она хочет побыстрее разобраться с сектантским ужасом и вернуться к своей настоящей жизни, позабыв о всех трагедиях, что произошли в стенах «Истинного пути».

В пол шестого вечера после всех послушаний и ужина началось вечернее собрание. Толпа в пестрых алых накидках расступилась пропуская перед собой Отца и Сына, которые величественно прошествовали на пьедестал. Коэн-старший встал к трибуне и скинул с головы капюшон. Его морщинистое бледное лицо было покрыто тенью беспокойства, и мужчина без лишних предисловий заговорил:

— Да благослови вас Великий, дети мои! — старик воздел руки к небу и тут же опустил их на деревянную кафедру. — Перед началом собрания мне нужно сделать важное объявление. Оно касается одной из нас. Отступницы.

По неровным рядам послушников прошелся тихий рокот. Ася после слов Отца чуть покачнулась, ощутив резкий наплыв слабости. Ей в миг стало душно и тошно от тревожного ожидания Отцовской речи.

— Я знаю, что Вы уже слышали об этом. Друг от друга или как-то иначе, это неважно. Я не осуждаю ваше желание знать правду, даже если она омрачена столь печальным событием. Однако! Впредь прошу воздержаться от обсуждений, потому что неминуемо они перетекают в слухи и набирают такие обороты, от которых потом страдают все вокруг. Мне было тяжело слышать, что говорят послушники у меня за спиной, и ужасаться от того, какой циничной лжи вы поддались.

«Лжи? О чем он?» — Ася закусила нижнюю губу до крови, пытаясь справиться с нервной дрожью в теле. Она не понимала, о чем говорит Отец и какую игру он ведет сейчас.

— Несколько дней назад в нашем доме произошла трагедия. Злонамеренная случайность отняла жизнь у нашей сестры Ксении. Многие знают ее, как хорошую подругу, добрую советницу и бескорыстную помощницу, которая всегда была рядом и делилась своим теплом с окружающими.

Если бы Ася не была так сильно поглощена собственными страхами и словами Отца, она бы услышала, как рядом саркастично хмыкнула Алла. Однако девушку сейчас волновало лишь то, что говорил Коэн-старший. Он ломал комедию на чужих костях, вытягивал из послушников все внимание, пытался поучить их на чужом горе.

— Я не могу говорить об этой трагедии без слез на глазах! Однако вера, что находится во мне, — Отец постучал себя по груди рукой и тут же обвел ею весь зал, — И в вас, никогда не оставляла своих подопечных. Наша сила в истине, и истина в нашей силе. Ксения благодаря своей безграничной светлой вере не покинула нас! Но и не осталась здорова. Сейчас ей как никогда нужны наши молитвы и наше единение, чтобы помочь ей выбраться из беспамятства!

«Она жива?!» — Ася в потрясении приложила кулак к губам и резко склонила голову вниз.

— Твою мать, — прошептала рядом Алла, стараясь произнести это как можно тише. — А я уже поверила, что она загнулась.

Ася едва сдержала полувсхлип-полустон облегчения. Она никак не могла поверить своим ушам, но реакция соседки лишь подтвердила реальность слов Отца. Ксения не умерла. Она в коме, но жива! И Ася не стала убийцей, она не причинила никому вреда, не лишила человека жизни!

На глаза навернулись непрошенные слезы, и в этот раз Ася не смогла сдержать поток рыданий. Это был плач, полный легкости. Плач человека, который вновь обрел веру в себя и в свою непричастность. Ксения была последней стервой, но даже она не заслуживала такой участи. И уж тем более не могла закончить жизнь от рук Аси. От рук девушки, что невольно забрала у нее все: должность, внимание, ее место в обществе.

Теперь, когда Ася поняла, что Ксения будет жить, она почувствовала, как с груди оборвался тяжелый камень, что тянул ее ко дну. Воздух вокруг стал свободнее, и хотелось смеяться и плакать, радоваться и грустить. Это был новый глоток воздуха. Новая возможность вновь очнуться от затянувшегося летаргического сна.

Собрание длилось еще около часа, но Ася больше не слышала ни единого слова Отца. Она тонула в собственных чувствах, но на этот раз эмоции не были смертным приговором, они стали надеждой.

***

Ночью, когда во всех жилых комнатах на втором этаже погас свет, а тихие разговоры прекратились, за Асей пришел Павел. Он нежным, почти невесомым прикосновением разбудил девушку и повел ее в свой кабинет, чтобы обсудить последние новости. Мрачные коридоры вытягивались в холодный мрамор лестницы и превращались в книжные стеллажи, прежде чем позволить своим подопечным очутиться в уютном небольшом кабинете.

Ася расслабленно рухнула на диван и, вытянув несколько шпилек, стянула с себя парик. Она тряхнула головой, освобождая темно-русые волосы, и перебрала их рукой. Девушке хотелось ощутить легкость всем своим телом. Однако Павел не дал Асе расслабиться. Как только девушка посмотрела на него из-под густых ресниц, он заговорил.

— Ты причастна к тому, что случилось с Ксенией, ведь так?

— Что? — сипло прошептала Ася и тут же выпрямилась, натянувшись словно струнка.

— Ты слышала, — негромко повторил Павел. Его пристальный взгляд был полон равнодушия, и Ася не могла понять, о чем он думает.

— Я… — девушка резко мотнула головой, пытаясь собрать мысли в голове в единые предложения. Этот неожиданный, такой резкий вопрос застал врасплох, и Ася искренне не знала, что должна ответить и как объясниться. — Я… Это вышло случайно…