Вздрагиваю всем телом, а у Ольшанского по скулам ходят желваки. Мужчина сует руки глубже в карманы, и я ставлю на свою машинку, что они у него сжаты в кулаки.

— Вкусные были конфеты? — спрашивает, сверля уничтожающим взглядом из-под сведенных на переносице бровей.

— Очень!

Честное слово, я не специально облизнула губу. Само собой получилось. Но Демида вполне осязаемо передергивает. Он сейчас карманы кулаками проткнет.

— Да, Демид специально поехал и купил те, что я попросил. Он у нас педант, все делает как надо, — с гордостью говорит отец и смотрит на Ольшанского. — Я каждый раз хочу сказать «дядя Демид», но потом вспоминаю, что он меня моложе. И у вас не такая большая разница в возрасте.

Мы с Ольшанским одновременно дергаемся и переглядываемся. С трудом сдерживаю смех. Дядя Демид! Представляю реакцию, назови я его так у него дома. В ванной...

И представлять не надо. Уже губы поджимает и шумно втягивает ноздрями воздух. Они у него расширяются как у хищника перед прыжком.

— Тогда не педант, пап. Перфекционист, — очаровательно улыбаюсь. Пропадать так с музыкой.

— А есть разница? — поворачивается всем корпусом отец.

— Конечно, — хлопаю глазками, — для перфекциониста важен результат, а педант больше сосредоточен на процессе.

Ольшанский закусывает губу и наклоняет голову. Я не слышу, но я точно знаю, что он сейчас там шепчет беззвучно.

«Вот же сучка малая».

— Еще скажи, зациклен, — вскидывается и одаривает хищной улыбкой, от которой хочется юркнуть под стол и затаиться пока он не уйдет.

Но я никуда не прячусь и даже выдавливаю убогую улыбку.

— Я вас не так хорошо знаю.

«Дядя Демид» опускаю в последний момент. Он и так готов меня удавить, зачем добавлять себе минусики в карму?

— Итак, господа, что мы будем пить? — отец потирает руки. Он рад встрече, и меня на миг охватывает раскаяние. Но почти сразу же отпускает.

— На твой вкус, — быстро отвечает Демид, не сводя с меня глаз.

— Тогда проходи в дом, вместе посмотрим мои запасы. Дочка, подключайся! Ты же у меня теперь за хозяйку.

— Проходите, господин Ольшанский, — с преувеличенной вежливостью показываю на гостиную, — чувствуйте себя как дома.

— Я сегодня побуду джентльменом, — вместе в потоком воздуха выдает на выдохе Демид и пропускает меня перед собой.

Но стоит мне переступить порог, как я оказываюсь вжатой в стену. Между ног колено, запястья вверх и зафиксированы. Сам он нависает грозной громадой.

— Ну как, успела в общагу? — звучит над ухом угрожающее. — Троллейбус не сломался?

— Нет, господин Ольшанский, все прошло хорошо, — отвечаю, усиленно хлопая ресницами в слабой надежде, что его сдует образовавшимся воздушным потоком

— Дем! Аринка! — отцовский голос раздается совсем близко, и я мгновенно оказываюсь на свободе. Демид в двух шагах от меня рассматривает на стене картину. Папа входит с бутылкой вина в руках. — О, вы уже тут. Смотри, Дема!

Он с гордостью демонстрирует бутылку. Ольшанский смотрит на этикетку и уважительно приподнимает брови.

— Уверен, Глеб? Может придержишь для более торжественного случая?

Папа отмахивается и осматривается по сторонам в поисках штопора.

— Куда уж торжественнее! Моей дочке на прошлой неделе девятнадцать исполнилось. Я, конечно, ее днюху, как сейчас молодежь выражается, прое... Просвистел, короче, не смог приехать. Но отметить это святое. Согласен?

Демид кивает, и внезапно замирает.

— Когда ты говоришь исполнилось?

— Что, когда? — непонимающе спрашивает отец, но Демид смотрит на меня.

— Девятнадцать твоей дочке когда исполнилось? — снова безжалостно сверлит глазами.

Я молчу, а отец называет дату. Мне хочется спрятаться от убийственного взгляда Демида, закрыться руками. Но все, что я могу, это только поднять голову и спросить отца с делано беззаботным видом:

— Давай позову официантов, пап? Они в столовой ждут...

Демид

Сука.

Это был ее день рождения.

Не сказала. Правильно, было бы чем хвастаться.

О том, что Глеб таскает с собой на курорты шлюх, я давно знаю. И мне похуй, шлюхи для этого и нужны. Но о том, что он дочь в ее день рождения бросил, и она пошла в компанию, где ее чуть не изнасиловали пятеро подонков, не просто не похуй.

Меня бомбит так, что в глотку не лезет ни еда, ни коллекционное вино.

Как так можно обойтись с собственной дочерью? Как?