Амалия провела меня в другой конец комнаты. Приглушенное освещение делало все более привлекательным.

— Пришло время познакомить тебя с элементами контроля. — Её голос звучал как тихий настрой, создавая вокруг невидимые вибрации.

Амалия достала клетку в форме члена из стали.

— Что еще это? — спросил я настороженно.

— Пояс верности, — пояснила Амалия. — Держи! — Она подошла ко мне и протянула "пояс". Ее голос был приказным, но в то же время ласковым.

Я не отрываясь смотрел на этот странный предмет, в котором она, по всей видимости, собиралась меня сфотографировать.

Медленно протянул открытую ладонь и принял девайс, а затем недоуменно повертел его в руках. Я что должен это надеть?

— Примерь его! — последовал новый приказ, словно отвечая на мой мысленный вопрос.

Я принялся примерять пояс, стараясь следовать ее указаниям. Прикосновение к холодному металлу вызвало дрожь. Амалия стояла передо мной, ее взгляд был настойчивым и полным блаженства. Я почувствовал, как мои пальцы дрожат, когда я засовывал член в эту штуковину и пристегивал ремни вокруг талии.

Наполовину возбужденный член, словно влитой, уместился в стальную клетку, которая обнимала мою плоть. На заднем фоне мелькнула мысль, что стоит мне возбудиться сильнее, клетка станет мала и причинит боль. Холод металла вызывал легкое покалывание, и мурашки пробежали по телу, заставив волосы на теле подняться, как от сквозняка.

Странно было ощущать на себе этот инородный предмет. Казалось бы, всего лишь игрушка, но, надев его, я почувствовал, что наличие клетки оказывало на меня глубокое влияние, словно это ограничение проникало в глубины психики, влияя на самоощущение. С этой штукой на члене я реально ощутил себя не свободным, словно раб, закованный в цепи.

Амалия защелкнула замок на клетке и повертела ключом перед моим носом.

— Теперь ты принадлежишь мне полностью, даже твой член и оргазм, — ее голос был наполнен уверенностью и властью.

Я ощутил смесь страха, возбуждения и тревоги. Кто знает, когда она отдаст мне ключ? А что, если она его выбросит?

Амалия посмотрела на меня с удовлетворенной улыбкой, словно видя в моих глазах смесь страха и вожделения, которая овладела мной.

— Теперь давай продолжим фотосессию. Встань на колени, Максим.

Я выполнил ее приказ, опускаясь на колени. Ее рука ласково скользнула по моей голове, словно вознаграждение за послушание.

Амалия склонилась надо мной, приблизилась к моему уху и прошептала:

— Руки в замок за спиной, — велела Амалия.

Я сделал, что велели.

— Снимок в этом поясе будет напоминать тебе о преданности мне, Максим, — я чувствовал тепло ее дыхания на своей коже.

Амалия, качая бедрами, отошла и снова навела на меня объектив. Щелчок диафрагмы запечатлел, как я смотрел на нее с благоговением, стоя на коленях с поясом верности. В этот момент я ощущал себя игрушкой в ее руках.

Вглядываясь в объектив камеры, я осознавал, что каждый мой жест и выражение лица навечно останутся на этих фотографиях. Волнение бушевало во мне, словно бушующий океан, но я пытался держать себя в руках, стараясь внешне оставаться спокойным.

— Смотри прямо в камеру! — напомнила мне Амалия.

Я подчинился, напрягаясь от внезапного ощущения уязвимости, когда объектив фотокамеры был неотрывно нацелен на меня в течение нескольких минут.

— И не двигайся! — добавила она, нажимая кнопку спуска. — Так, замечательно…

— Может, уже достаточно? — осторожно поинтересовался я. — А то мне как-то не по себе.

— Достаточно будет, когда я решу.

— Все, Амалия, поиграли и хватит! Я выгляжу смехотворно, — я подергал пояс верности и поморщился, ощутив себя в ловушке.

— Веди себя хорошо, Максим. Ты ведь не хочешь, чтобы эти фотографии попали в интернет, правда? — Амалия погрозила мне пальцем, ее голос звучал игриво, но в нем было что-то непостижимое, что заставляло меня напрячься еще больше.

Ее слова произвели на меня эффект холодного душа. Мне не хотелось, чтобы то, что происходит в этой комнате, вышло за ее пределы.

Мои мысли кружились в темных уголках сознания, где обитал страх перед возможным разоблачением. Если эти фотографии попадут в интернет, надо мной будут смеяться до конца жизни, считая меня извращенцем. Но в ту же секунду ее улыбка стала нежнее, голос мягче.

— Расслабься, Максим, — сказала она, подходя ко мне ближе, рука Амалии ласково прикоснулась к моей щеке. — Я пошутила.

Я выдохнул с облегчением, хоть и не мог полностью расслабиться после этих слов. Ведь, как известно, в каждой шутке есть доля шутки. Вот зачем я только на это подписался?