В любом случае между этими двумя походами времени прошло мало, и примерный промежуток первого военного назначения понять можно. Фактов, даже косвенных, указывающих на то, что Фёдор мог начать служить раньше, но при этом находиться на мелких должностях (не попавших в Разрядные книги), у нас нет.

Рассуждая о служебной карьере младшего Басманова, стоит отметить, что служить Фёдор начал в очень насыщенный военными и политическими событиями период. Напряженные отношения с Литвой, начало Ливонской войны, обострение крымского вопроса. Времени зевать и долго «вписываться» у него не было.

Значение полоцкого похода для нашей страны и понимание условий, в которых поход проходил – ключ к пониманию того, какой мощный потенциал сформировывался для всех, кто в нём участвовал. Если для Фёдора это была отсчётная точка карьеры, то для Отечества, славный полоцкий поход стал первой победой в Ливонской войне. Продлится данная война два десятилетия. В предыдущей главе мы упомянули значение Полоцка как торгового пути, но… но по уточнению Д. М. Володихина, ведя эту войну, Московское царство пыталось решить сразу две задачи. Во-первых, непосредственное закрепление на Балтике. Во-вторых, восполнение нехватки земли. Д. М. Володихин подчеркивает, что война шла не за море, а за землю, т. е. ставит этот вопрос на первое место. «Земельный голод» стоял во главе угла, требовалась новая освоенная земля, для того чтобы раздать её служилым дворянам, составляющим большую часть нашей армии. Особенно такая нехватка чувствовалась в центральных областях России. В Ливонии, находящейся во владении немецкого рыцарства, такие земли имелись. Моментом, когда политическое управление Ливонии стало неудовлетворительным, поспешили воспользоваться многие: поляки, литовцы, шведы, датчане. Но наш государь подсуетился быстрее остальных и раньше всех предпринял решительные действия. Борьба за землю, как я уже сказала ранее, прикрывалась необходимостью защитить православие от протестантской «ереси», проникшей в Полоцк. Царь представал в образе благородного заступника православных, а всей войне придавались понятные и близкие человеку того времени религиозные мотивы. В августе 1561 года русская митрополия получила грамоту от константинопольского патриарха Иоасафа, обличавшую «люторскую ересь», и это было очень кстати. Грамота стала обоснованием похода на Полоцк, хотя настоящие цели, как мы видим, довольно прагматичны.

В процессе затяжной Ливонской войны будут и другие победы. Но не столь лёгкие. Будут и трагические проигрыши. Сама война нанесёт удар по экономике страны, потенциал людей выжмет до самого донышка и принесёт больше военных разочарований, чем достижений. Но «полоцкое взятие» навсегда останется славным началом затянувшегося военного проекта.

30 ноября 1562 года был отслужен торжественный молебен, а 5 января войско во главе с царём собралось в Великих Луках, откуда полки должны были выходить друг за другом, соблюдая небольшие интервалы. Несмотря на опытность руководящего состава и высокую дисциплинарную организованность, интервалы не помогли двигаться грамотно. Поход, который не отличился кровопролитностью, оказался крайне сложным с бытовой точки зрения. Погодные условия оставляли желать лучшего, снежные завалы усугубляли пробки и заторы при выходе из Великих Лук. Люди путались, обозы – коши безбожно отставали. Полки не проходили вовремя. В один из дней смешались сразу три полка, включая Государев. Несложно догадаться, насколько нервная царила атмосфера. Дополнительные сложности возникли из-за того, что Грозный отдал приказ передвигаться в условиях строгой секретности. Запрещались отлучки за едой в ближайшие населенные пункты. Это значило, что всё самое нужное везли с собой. Обозы шли нагруженные больше, чем обычно. Все эти «полевые условия» сразу свалились на голову (и весь организм) шестнадцатилетнего Фёдора.

Доказанный и бесспорный факт – мальчиков того времени к военному делу готовили практически с рождения. Учился служилый человек дома. Навыки и знания передавались, прежде всего от отца, старших братьев и прочей родни, как было, например, с Алексеем Даниловичем. По выражению Д. М. Володихина, служильцев великого государя прежде всего учили «молиться, драться и ездить верхом» [110] . Что уже, собственно, немало! Можно назвать эту формулу идеальной. На протяжении всей своей книги «Малюта Скуратов» учёный подчёркивает важность и необходимость умения держаться в седле и управлять конем, ибо конный строй – это то место, где чаще всего находился выходец из благородного сословия. Подобные навыки юные дворяне получали с детских лет и к возрасту новика, навыки становились автоматическими. Отправившийся в свой первый военный поход юноша с коня не падал, а оружие было продолжением его собственной руки… Согласно С. В. Волкову, дворянскими недорослями до зачисления на службу усваивались умение владеть оружием, азы строевой подготовки и знание общевойсковых сигналов. Когда юноша отправлялся в первый поход, оставалось закрепить всё это опытом. Кроме этого, многие родовитые дворяне постигали грамоту. Такие знания были доступны еще не каждому, а потому ценились особенно высоко. Помимо перечисленного, служильца-аристократа учили управлять людьми, рассчитывать тактические и стратегические последствия своих действий. Молодой мужчина должен понимать, как приносить победы на ратном поле, знать, как вершить дела в многолюдных городах и обширных областях, обладать навыками юридического характера, чтобы при случае вершить суд.

Д. М. Володихин не забывает упомянуть и о неприхотливости, к которой небогатых дворян приучали наравне с простыми боевыми холопами. Ну и… внутренняя, моральная основа мужчины, необходимая для победы. Долгом каждого было молиться, исповедоваться, причащаться, соблюдать посты – для всего этого требовались знания религиозных традиций. Так что немало должен бы знать и уметь шестнадцатилетний юноша того времени. Мажор? Вряд ли. Представитель настоящей элиты государства.

Однако, не стоит забывать, что теория ратного дела (как и любая теория!) – это одно. Условия, которые впервые приходится проживать на собственной шкуре, – совсем другое. Особенно, когда тебе пятнадцать-шестнадцать и ты в любом случае не матёрый бывалый мужик, а вчерашний ребёнок, юноша, чей организм растёт, хочет много спать и много есть.

Официальная роль Фёдора во время полоцкого похода не такая уж и значительная. Да и какой она могла быть в самом начале карьеры? Согласно разрядным книгам, при подготовке похода Басманов упоминается в качестве рынды с третьим саадаком. На должность рынды выбирали юношей из самых лучших и благородных семейств. Рослых с благообразной внешностью. Визуальная презентабельность для такого рода телохранителей имела значение. Рынды, присутствующие на приёмах, являлись торжественным «лицом» мероприятия. Они стояли как статуи неподвижно, украшая собой обстановку. Из воспоминаний Станислава Немоевского:

А так описал рынд гетман Жолкевский:

Чуть позже Фёдор вместе с другими молодыми аристократами, оказывается в числе тех, кто «за государем ездити». Рокировка, в результате которой Фёдор оказался на другой должности, скорее всего, произошла в тот момент, когда государев полк разместился под стенами Полоцка и состав приближённых был изменен. Ученые придают данному факту разную степень важности. От уважительной характеристики (Б. Флоря) до небрежной интонации Д. М. Володихина. Величественно называет Фёдора «адъютантом» С. Б. Веселовский. Так или иначе, но компания у вчерашнего отрока подобралась весьма солидная: князь И. П. Шуйский, И. Черемисинов, Ш. Кобяков, И. Блудов, Ф. Вокшерин, Т. Телятевский, А. Ершов, П. Тимофеев [114] , А. В. Репнин-Оболенский. Возглавлял состав молодой князь П. А. Горбатый. Согласно Древнейшей Разрядной книге (в обработке П. Н. Милюкова), в этот список входил и Пётр Зайцев, будущий опричный лидер. Древняя Российская вивлиофика расширяет состав и включает в список князя Дмитрия Хворостинина, Льва Салтыкова, Петра Сотницына, И. Дровнина [115] . Рассуждая о судьбе другого военного – И. Черемисинова [116] , В. В. Пенской подчеркивает, что Грозный даже такому талантливому человеку не мог отдать руководящую должность. Слишком много аристократов претендовало на место у государева плеча просто «по праву рождения». А вот включить в состав личной свиты – другое дело. Особенно если имелись заслуги. В. Б. Кобрин, рассказывая о судьбе одного из знатнейших опричников (из княжеской аристократии) Никиты Одоевского [117] , также говорит о маленькой на первой взгляд должности «свите царя» как о некой стажировке. За «государем ездит», да ещё и разбирается с заторами (на первый взгляд черная работа) любимец Дмитрия Михайловича Володихина Д. И.Хворостинин (что характерно, в случае с Хворостининым Володихин ничуть не принижает ни его способности, ни его таланты на этих скромных должностях) [118] .