— Она пришла с двумя другими цыпочками.

— Что?

— Она пришла с другими. — Он передвинулся, чтобы осмотреть комнату.

Я обратил внимание на заинтересованность в его тоне.

— Они горячие?

Он не ответил. Он все еще осматривался.

Да. Они определенно были горячими.

Затем он сказал:

— Все заметили, чувак. Ты бы тоже заметил, если бы не утащил тех двух светских девиц до того, как эта увидела тебя.

Я ухмыльнулся. Он не ошибался.

Это пришло вместе с работой. Иногда мне это нравилось. В других случаях я пытался избежать этого, но поскольку Хендрикс постоянно упоминал о них, я тоже повернулся.

— Эта. — Он указал своим стаканом. — Черные волосы.

Я увидел ее и наблюдал, как она приближалась к Кэсси, одной из наших физиотерапевтов.

Хендрикс понял это одновременно со мной. Он выпрямился.

— Черт.

Я начал смеяться.

— Думаю, тебе бы больше повезло, если бы ты подошел к Кэсси.

Кэсси была бисексуалкой, так что я не ошибался в своем утверждении, но Кэсси дала понять, что ее никто не интересует из команды, или администрации. Она жила по принципу «не гадь там, где работаешь».

Хендрикс застонал.

— А где другая? Она тоже была горячей. — Секунду спустя раздался еще один стон. — Черт. Она полностью поглощена этим парнем. Кто он?

Я искал. И не видел никого.

— Тебе нужно быть более конкретным. Кого я ищу… — Я искал, сканировал и бац. Я увидел ее.

Че-черт возьми.

Типа, серьезно, черт возьми.

Это было так, словно меня прижали меня, и они давали мне достаточно пространства, когда отходили от меня. Как вдруг остальные члены их команды, один за другим, начали проверять меня. Бам. Бам. Бам!

Вот как это ощущалось, потому что че-е-ерт во-о-о-озьми.

Это девчонка была по-настоящему сексуальна. Не просто горячей. Она была сексуально горячей.

Длинные подтянутые ноги под какой-то чертовой юбкой и ее топ… мне потребовалась секунда, чтобы взять себя в руки. На минуту я перестал дышать. Я понятия не имел, что за перекрученный топ был на ней надет, но я знал, что он был из черной кожи и обтягивал так, что у меня заныл член. Я хотел быть этой кожей. Хотел снять с нее топ и наблюдать, как она кружится, пока я разматываю каждый слой, и обнаружить то секретное дерьмо, которое было на ней надето под ним. Боди? Ремешки? Ничего? Я хотел увидеть ее соски. Я хотел погрузить в нее три пальца в знак приветствия, затем прижать ее спиной к стене и накрыть ее рот своим. Именно так я хотел ей представиться. Тогда, может быть, я бы сказал ей свое имя, прежде чем спросить ее.

Парень.

Хендрикс сказал, что она разговаривала с парнем.

Что за гребаный парень?

Я ужа рычал, желая оторвать ему голову, кто бы это ни был.

— Чувак.

Это снова был Хендрикс, и его голос звучал так, словно доносился издалека.

Какая-то часть моего мозга наконец-то включилась. Я знал, что он все еще был рядом со мной, но у меня была такая реакция, какой я никогда раньше не испытывал за всю свою жизнь. Это был я, и мне было наплевать.

Эта девушка была моей. Всем остальным просто было уяснить это. И быстро.

Обычно я был очень хладнокровным парнем.

У меня были хорошие родители. Мой отец был редкой породы — умел обращаться с деньгами, но и дома не был засранцем. Хороший отец. Хороший муж. Моя мама была и остается домохозяйкой и безумно поддерживала меня. У нее был магазин на «Etsy», о котором она не хотела никому рассказывать, и она была не прихотлива. (примеч. Etsy — сайт электронной коммерции, который фокусируется на изделиях ручной работы и старинных вещах и материалах, уникальных товарах ограниченного выпуска) Любила пошутить с нами, выпить пива и посмотреть футбол. Два моих младших брата были такими же. Я имею в виду, у них были жизненные цели. А у каких подростков их не было? Они оба были хорошими спортсменами, симпатичными и получали свою долю приглашений на вечеринки и сообщений от девушек своего возраста, иногда старше.

Но их успехи никогда не ударяли им в голову.

Это был наказ наших родителей.

Наша мама с папой держали нас приземленными, так что я таким и был. Непритязательным. Самый большой багаж, с которым мне когда-либо приходилось иметь дело, исходил от моего лучшего друга, потому что, хотя в моей семье не было беспорядка, в его семье он был. Его семья была в полном дерьме, хотя его младший брат был чертовски крут.

Но, несмотря на все сказанное, в целом по жизни я был непринужденным, легким на подъем парнем.

За исключением хоккея.

Все это вылетало в окно, когда дело доходило до хоккея.

На льду я убивал. Я был гребаным животным, как только мои коньки касались льда, и такая же соревновательная натура была и в моей семье. На футбольном матче моя мама была тихой и аплодировала так же, как и все остальные. На катке моя мама взрывалась аплодисментами:

— ТЫ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, УБЬЕШЬ ЕГО, КАТ! МЫ НАЗВАЛИ ТЕБЯ «КАТ» НЕ ДЛЯ ХЕРНИ И СМЕШКОВ! ТЫ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ЗАСТАВЛЯЕШЬ ГОРДИТЬСЯ, КАТЛЕР РАЙДЕР!