Зяблицев щелкнул засовом и медленно поставил еду на откинутое окошко. Видимый кусочек камеры был таким же кипенно-белым, как и кабинет. Уставший мужчина лет сорока с пронзительно голубыми глазами и удивительно правильными чертами лица, эдакий французский Саша Ревва на максималках, с настороженностью оленя потянулся к подносу. На последних сантиметрах ускорился, обхватил тарелку обеими руками и буквально осушил одним глотком, не совершив ни одного жевательного движения. Ян поймал себя на мысли, что это весьма полезное умение пригодилось бы и ему, когда не хватает времени на обстоятельный прием пищи. Например, как сейчас. Между тем узник уже захрустел огурцами и выглядел при этом по-буддистски умиротворенным.

– Приве-е-ет, – не своим голосом протянул детектив, совершенно не понимая как правильно разговаривать с психами. Но, если мужчина был его предшественником в расследовании, хотелось бы иметь хоть какое-то представление о своем гипотетическом будущем.

– Бун Хейг, – представился тот, вытер руку о рубашку и миролюбиво протянул Зяблицеву. Памятуя наказ Фотиды и, конечно же, всем сердцем желая сберечь пальцы, сыщик кивнул.

– Ян. Ян Николаевич Зяблицев.

– Найс ту мит ю, Йен! Ду ю вонт ту ит? Ай хэв вондерфул кукумбэрс! – и протянул брусочек надкусанного огурца. Отказывать вновь было бы невежливо, но Ян собирался во что бы то ни стало сохранить свои "фингерсы". Англичанин с преданностью пса заглядывал в хмурое, перекошенное муками выбора, лицо детектива целых пять секунд кряду, а потом, быстрым движением Флэша из Мсителей, отправил недоеденный овощ в недра своего пищевода.

В заключение трапезы Бун взял стакан с компотом и, оттопырив мизинец, словно держал бокал с дорогим совиньоном, отвел его в сторону, имитируя жест, после которого обычно желают счастья молодым. Но он не стал, лишь коротко махнул чашкой и, с расстояния в несколько дециметров, направил струю точно в рот. Поперхнулся и, по-хомячьи раздувая щеки, выплюнул напиток зрелищным фонтаном, изгваздав сияющую белизну ближайших стен.

– Фотида готовила? – откашлявшись, но все еще со слезами в глазах, спросил безумец. Мгновенную перемену Зяблицев готов был счесть чудесным выздоровлением, но теперь еще больше укрепился в желании отобедать в отеле, лишь бы не испытывать на себе целительную силу кулинарии Голуб.

– Кажется она добавила туда горчицу. Всегда знал что она меня ненавидит, но это уже чересчур, – продолжил пленник, пытаясь пальцами соскрести привкус с языка. – Ну, чего стоишь как истукан? Дай воды. Меня, между прочим, только что чуть не отравили. Можно же проявить хоть капельку сострадания.

Детектив набрал воду из кулера и подал неудавшейся жертве пищевой интоксикации целый пластиковый стаканчик сострадания. Тот без всяких выкидонов его осушил и с облегчением выдохнул. Затем развернулся на пятках, спокойно дошел до кушетки в дальнем углу, лег и отвернулся к стене.

– Вы в порядке? – на всякий случай поинтересовался Ян, слегка повысив голос.

– Да брось, я просто прикалывался, – не поворачиваясь, ответил Бун. – Тут не так уж и много развлечений.

– Тогда может я смогу вас развлечь? Мы могли бы просто поболтать, собеседников здесь тоже не так много. Ни одного, если быть точным.

– У меня с моими брюками больше общих тем, чем с тобой, – буркнул лежащий, но тем не менее перекатился на другой бок, обратив лицо к сыщику.

– Просто дайте мне пару советов как вести расследование, чтобы не оказаться по ту сторону двери, – мягко начал Ян Николаевич, хотя испытывал объяснимое раздражение по отношению к визави.

Хейг побледнел. Раскрыл и закрыл рот, как выброшенная на берег рыба, но не издал ни звука. Воздух вокруг словно наэлектризовался, напряжение ощущалось физически, пригвоздив Зяблицева к полу и одновременно как магнитом притягивая ко входу. Мужчина закрыл глаза, глубоко вдохнул и, не вставая с кушетки, исчез, оставив после себя кружиться мерцающие пылинки.

***

Ян Николаевич прикрыл веки и тщательно потер переносицу большим и указательным пальцами. Тем не менее, видение не развеялось. Или наоборот, реальность не восстановила картинку? Камера заключения буйных пациентов при медкабинете была пуста. То есть там по-прежнему стояла тахта, стены с готовностью предъявляли следы варварского обращения, стекающие каплями на пол, на откинутом окошке сиротливо ютился поднос с пустыми тарелками и стаканами, а вот буйных, да и вообще любых пациентов не наблюдалось. Если это очередная безумная выходка, то очень впечатляющая. А если новая галлюцинация, то Зяблицеву и самому пора проситься на лечение к Рю. Или к Фотиде, но тут есть большая вероятность что потом придется основательно лечить гастрит.

Детектив насколько мог плотно припал к окошку, чтобы осмотреть слепые зоны. Ключа от двери у него к сожалению не было. Именно в такой нелепой позе его и застал владелец кабинета.

– Что здесь происходит? – с порога возмутился врач и по-хозяйски отдернул любопытного сыщика от изолятора. Тот едва смог удержать равновесие и бесстрастное выражение лица заодно. Флегматично поправил встопорщенный воротник халата и холодно отчеканил:

– Бун пропал.

– Вы его выпустили? – Бао Кан переставил поднос на стол и недоверчиво склонился к отверстию. Ян с интересом наблюдал за его реакцией – возможно все здесь не по-настоящему, сплошной розыгрыш, хоть и невероятно масштабный. Со спецэффектами прямо как в кино.

– Нет. Он просто растворился в воздухе.

Азиат не сказал ни слова и опрометью выбежал в коридор. Зяблицев нарочито спокойно снял больничную униформу и отправился следом. В голове крутилась лишь одна мысль – он так и не успел поесть.

В офисе Фабьена поднялся шум. Хлопнула дверь и перепуганный Лурье, смешно переваливаясь с ноги на ногу, промчался мимо сыщика. Ян постучался, просто из вежливости, потому что никакой стук не мог перекрыть поток бурного обсуждения внутри помещения.