— Я знаю.

— Я знаю, что знаешь, но это реальность.

— А как же моя жизнь, Кэт? Мне больше ничего не позволено?

— Конечно, у тебя есть жизнь, — она вздыхает. — Я просто не хочу, чтобы тебе причиняли боль. Моя работа — защищать тебя. Но, похоже, она тебе действительно нравится.

Это не вопрос. Кэтрин знает меня достаточно долго, чтобы услышать это.

— Да.

— Тогда какая разница, что я скажу? Действуй. У тебя только одна жизнь, Джейкоб. Я буду здесь, чтобы смягчить последствия.

— Меня не волнуют мои последствия. Меня волнует она. Она вдова. У нее двое детей, и я не вернусь сюда. Никогда. У меня есть четыре с половиной месяца до отъезда из Шугарлоуф, и я не собираюсь, как мои братья, пускать корни в этом богом забытом городе. Она будет единственной, кто сломается, так что ни о каком возвращении не может быть и речи.

— Знаменитые слова.

Я закатываю глаза.

— Слушай, я даже не знаю, почему я спорю, потому что это не имеет значения. Я собираюсь сосредоточиться на своей карьере и не вмешиваться ни во что.

— Ты так и сказал.

— Почему мне кажется, что ты надо мной издеваешься?

Кэтрин смеется.

— Потому что это так. Знаешь, за последние несколько лет ты никогда так не говорил о женщинах. Да, конечно, у тебя были случайные связи, и одна актриса, как бы ее ни звали, которая тебе вроде как нравилась, но я чувствую разницу.

Если бы она была передо мной, я бы ее отпихнул.

— Мы друзья, мне нравятся ее дети, и мы вместе работаем над пьесой.

— Хорошо. Как скажешь.

Я думал, она собирается отмахнуться, но потом говорит.

— Если бы ты об этом не думал, ты бы об этом не говорил.

— Ничего не будет.

— Я знаю. Я верю тебе, Джейкоб. Правда. То есть, я вовсе не верю, но…

— Но ты — заноза в моей заднице.

Она фыркнула.

— Да, а ты — прогулка по парку. В любом случае, хватит об этом, я только что получила сообщение, что Ноа на линии. Я начну видеозвонок.

Через несколько секунд на экране появляются лица Ноа Фрейзера и Кэтрин.

— Джейкоб, рад снова тебя видеть.

— Ноа, я тоже.

Он тепло улыбается.

— Как дела?

— Хорошо. А у тебя?

Из-за его спины высовывается голова маленькой девочки, которая озорно улыбается. Он поворачивается.

— Обри! Я на связи, закрой дверь, — его голос тверд, но она выглядит совершенно невозмутимой.

— Ты обещал сегодня не работать и отвезти меня в магазин.

— Я отвезу, но тебе нужно дать мне немного времени.

Она наклоняет голову, и тут ее глаза видят экран.

— Это Кэтрин?

— Привет, милая, — говорит Кэт. — Где твоя мама?

— Она гуляет с тетей Николь. Ной обещал сводить меня в магазин, чтобы я могла купить то, что мама запрещает.

Обри опирается локтями на стол, а потом подпирает голову кулаками, так что она занимает весь экран.

Кэтрин хихикает.

— Я уверена, что она будет счастлива.

Она пожимает плечами.

На мой телефон приходит сообщение.

Кэтрин: Девушка Ноа — моя кузина. Вот откуда Обри меня знает. Я представляла интересы Ноа, но, когда они начали встречаться, он ушел к другому публицисту.

Я: Значит, Ноа ушел из твоей компании в другую, и теперь тебе приходится работать с ним снова, потому что ты представляешь меня? Как тебе это удается?

Кэтрин: Это случилось много лет назад, так что успокойся. Кроме того, я бы в любом случае разорвала с ним контракт из-за конфликта интересов.

Обри снова заговорила.

— Подожди! Ты ведь Навигатор, не так ли?

Я улыбаюсь.

— Да.

— Это круто, — она поворачивается к Ноа. — Мы можем идти, пока мама не вернулась?

— Извините за это, ребята, — говорит Ноа и отключает звук, пока разговаривает с ней.

Кэтрин смеется.

— Дети.

— У меня племянница примерно возраста Обри, я понимаю.

Хэдли была бы такой же, если бы Коннор часто уезжал. Она обожает его, нуждается в нем и цепляется за его бедро, когда может.

Ноа отключает звук, когда Обри садится в кресло позади него, скрестив руки.

— Я вернулся. Кстати, я забыл, что ты уже вернулся домой. Как дела?

Кэтрин отвечает за меня.