Снова всхлип. Потому что Монарх не останавливался, переключившись на второй сосок. А какой была тёплой и невероятной чувственной его ладонь, когда накрывала практически всё её полушарие, идеально вмещавшееся в его руку… Казалось, каждое его прикосновение и собственный физический жар, не просто оставляли фантомные следы на её коже, но и буквально начинали по ней разливаться сладким покалыванием и пульсирующим онемением. Анна действительно испытывала нечто подобное впервые в своей жизни и не могла никак понять, как такое вообще возможно.

Неужели всё из-за того, что её буквально приручали течь на этого человека и кончать на него снова и снова…

— Может я просто на вас разозлилась… Из-за того, что вы меня прилюдно раздели.

— Воистину, не беси женщину и не вызывай в ней приступов бешеной ревности, а то, действительно, можешь остаться и без яиц.

— Я думала… Я на самом деле думала попросить вас о помощи… Но потом решила, что вы не из тех людей, кто захочет хотя бы выслушать такую, как я. У вас и без меня забот хватает. Как и женщин… Более верных… Более преданных и покладистых…

Если бы у неё в те секунды не перехватывало дыхание и не кружилась голова, вынуждая снова и снова прикрывать веки, наверное, она всё-таки сумела бы заметить, как Монарх прищурился и всмотрелся в её лицо заметно потяжелевшим взглядом.

— Твой хозяин немного просчитался. Видимо, он выбрал тебя из-за твоего же личика. Чем меня и разозлил. Я вообще не собирался тебя покупать…

Вот это откровение века. Анна даже от ошарашившего её удивления распахнула вовсю ширь глаза, уставившись почти не верящим взглядом в совершенно бесчувственное лицо Монарха. Как ему вообще удавалось говорить, неважно о каких вещах, практически с одним и тем же бездушным выражением и даже с интонацией вечно спокойного голоса хладнокровного киллера?

— В какой-то степени, решил наказать то ли тебя, то ли… Даже не знаю, кого именно. — он всё же усмехнулся, хотя едва ли собирался это делать в подобные минуты шокирующего откровения. — А потом смотреть, как из-за тебя, как из-за какого-нибудь куска свежего мяса, вцепятся друг другу в глотки желающие тебя отыметь. Понятия не имею, почему решил передумать. Может, вдруг осознал, что хочу и сам вые. ть тебя как следует. Так сказать, наказать по-своему. По явно надуманному поводу… Правда, теперь у меня для этого появилось куда больше веских поводов и причин. Да и ты сама, судя по всему, очень хочешь получить своё заслуженное наказание…

Он ведь сейчас шутит, правда ведь? Просто отыгрывается на ней за то, что у неё не получилось сделать. Но даже если бы вдруг и получилось… Где гарантия, что он бы не выжил после этого?..

— Нет… Не хочу… — на её глазах всё же проступили новые слёзы страха и искреннего сожаления за всё, что успело произойти. А возможно и за то, что ещё только-только собиралось… — Совсем-совсем не хочу. Но очень хорошо понимаю, что надо. Я должна за всё перед вами ответить… перед тем как просить о помощи.

Ожидал ли он от неё подобного ответа или всё-таки сумел увидеть в её импульсном (и далеко не наигранном поведении) нечто большее. Например, понимание того безумного факта, что для неё подобные вещи не в новинку. Что она привыкла жить подобным кошмаром и отвечать за всё перед тем, кто выдрессировал её на подобных извращённых подменах правильно-неправильно, чтобы намеренно вызывать в ней ложное чувство вины.

Странно, что она всё равно выбилась из-под чужого контроля и решила сделать всё по-своему. Значит, её психика ещё не до конца перекроена и не полностью сломлена. Или ей всё же присущи антисоциальные черты с более неизлечимым упрямством врождённого социопата?

— Ты же понимаешь, что должна для этого очень сильно постараться? При этом, не наступая себе на горло и не переступая через себя. Ведь некоторые вещи невозможно идеально сыграть или сымитировать. И мне не нужна ни игра, ни притворство. Как и ложь в любом её проявлении.

Ей пришлось приложить немало сил, чтобы не отвести своих жалких из-за несдерживаемых слёз щенячьих глаз от лица Монарха, как и отвернуться в сторону. Лишь бы он не видел, насколько униженной она сейчас перед ним выглядела. Не без его помощи, так сказать.

— Так что впредь я хочу слышать от тебя правду и только правду. Без каких-либо уловок.

Можно подумать, его и впрямь было реально как-то обмануть.

— К тому же, не думай, что для тебя уже всё решено. Ничего подобного. Потому что, повторюсь, тебе придётся весьма постараться, чтобы доказать, что твоя жизнь и не до конца сломленная психика что-то да стоят.

— Если это будет в моих силах…

Как же она себя сейчас ненавидела, поскольку делала именно то, чего Монарх не хотел, чтобы она делала. Наступала себе на горло. Правда, без какого-либо насилия над своими жизненными принципами. Ведь, если так подумать, они у неё напрочь отсутствовали. Вернее, так и не успели сформироваться во что-то конкретное и железобетонное.