Она уже не стонала, а несдержанно вскрикивала. Потому что это было невыносимо. А от убийственного осознания, что всё это делал с ней Монарх и подавно. Тот, которого она безумно хотела все последние месяцы своей ненормальной жизни.

— Понятное дело, что палец — это тоже не член, но думаю, в первый раз лучше обойтись малой кровью и, желательно, без разрывов. Ты же ещё не готова к тому, чтобы в тебя вогнали целую дубинку?

О чём он вообще говорит? И почему вообще это говорит? Как будто она продолжала ещё соображать.

Правда, не почувствовать неожиданный дискомфорт все же не сумела, когда ощутила, как что-то начало в неё входить. Что-то плотное, твёрдое и отнюдь не маленькое. Поскольку пальцы Монарха вполне могли сойти и за небольшой член, ну а два пальца и подавно.

Боже, он действительно это делает. Он проникает в неё пальцем и, судя по всему, пока одним. Но даже в этом случае не удалось избежать лёгкой боли. Пусть и недолгой, но достаточно ощутимой, как и вызвавшей у Анны рефлекторную реакцию — зашипеть сквозь зубы.

— Да, ладно. Ну, не настолько ты там уж и неженка.

Он ещё и острит. Хотя, скорее, прекрасно предвидел, что с ней будет, и как она всего через несколько секунд ошарашенная и густо раскрасневшаяся будет прислушиваться к ритмичному, но пока неспешному движению его пальца у себя внутри. И изумлённо всхлипывать от внутреннего давления подушечки верхней фаланги на стенки и пугающие чувствительные точки влагалища.

— Хорошо течёшь… мне нравится…

Ей показалось, или его голос всё же немного понизился и сел? Точнее, огрубел. При этом он чуть ли не постоянно следил за выражением лица своей беспомощной и почти полностью обездвиженной жертвы. Особенно когда принялся более быстро вводить в неё палец, имитируя едва не настоящий половой акт. Отчего у Анны окончательно начало сносить крышу и доводить её до полного исступления.

Её крики тоже участились и стали более громкими, одновременно жалобными, умоляющими и, в какой-то степени, агрессивными — требующими. Видимо, только поэтому он и прижал к её клитору большой палец, принявшись массировать и его, возбуждая там всё, что только можно и нельзя. Причём настолько умело и знающе, что чтобы довести Анну до максимальной точки экстаза — ему вообще не потребовалось какого-либо дополнительного вмешательства или времени. Она взорвалась уже через несколько секунду, жалобно взвыв и… Испуганно вскрикнув…

Поскольку вместе с оргазмом в её влагалище ворвалась нежданная и уже действительно настоящая боль… со вторым пальцем Монарха. Когда он намеренно и уже окончательно решил разорвать ей плеву довольно грубым и совсем не щадящим проникновением. И, надо сказать, это было воистину убийственное ощущение. Кричать и от оргазма, и от боли.

— Считай, это была генеральная репетиция. Ещё не факт, что в следующий раз тоже не обойдётся без крови и тем более адской боли. Но, явно будет уже попроще.

О чём он вообще говорит? О каком следующем разе? Разве он не собирается?..

Мысли Анны вновь приказали долго жить из-за новых ритмичных движений пальцев Монарха в её влагалище. Всё ещё болезненных, но не настолько, чтобы она не переставала испытывать приливы всё ещё не затихшего до конца оргазма, а теперь так и вовсе… Переживать новые возбуждающие толчки будто и вправду гигантских пальцев мужчины.

— Какая же ты ещё тугенькая и узкая. Значит, всё-таки настоящая девственница.

Да что он вообще делал? Почему не останавливался? Ему было мало порвать ей плеву и довести до относительно бурного оргазма?

Анна, не выдержав, закатила и закрыла глаза. Почти зажмурилась, поскольку действительно ничего подобного раньше не испытывала и совершенно не догадывалась, что с её телом можно было такое вытворять. Особенно там, внутри. Из-за чего она уже практически не чувствовала боли. Её перекрыло собой сумасшедшее и нарастающее возбуждение. Раскалённое до пределов удовольствие, которое, то растекалось внутри её живота, то опять пыталось стянуть в себя все ядерные атомы пока ещё не взорвавшегося бурного экстаза.

Она даже не поняла и не заметила, когда вцепилась обеими «ожившими» руками в простынь. А от перенапряжения у неё уже заметно дрожали и бёдра, и коленки. При этом Монарх не то что не собирался останавливаться, скорее наоборот. Ещё больше усилил и ускорил толчки пальцев. Буквально до хорошо слышных звуковых и влажных ударов, из-за которых у неё там вскоре, казалось, всё полностью онемело. Она уже вообще ничего, по сути, и не чувствовала, кроме сумасшедшей эйфории, всё нарастающей, нарастающей и буквально заглотившей всю в себя и без остатка отказывающее тело Анны.