Группа добралась к месту встречи за полчаса да того, как пришла вертушка. Дорога была трудной, пришлось бежать по скользким осыпающимся камням, почти все сбили дыхание. Особенно тяжело приходилось Ершу — его, сменяясь, буквально тащили под руки… Когда бойцы увидели заходящий на посадку камуфлированный «Ми-8», то испытали колоссальное облегчение. Издалека доносился беспорядочный треск очередей и расчетливые одиночные щелчки снайперки. Горное эхо умножало и усиливало звуки боя, но группе они не угрожали. Наоборот — улетающим не надо было опасаться ни неожиданного смертоносного роя свинцовых пчел, ни реактивной гранаты в борт, как часто бывает, если враг преследует по пятам, ни ракеты из «Стингера», когда вертушка вроде бы благополучно взлетела и успешно уходит…

Площадка была узкой, имела приличный наклон и вдобавок обледенела, громоздкая машина не могла сесть по-настоящему — пилоты зависли половиной фюзеляжа в метре над скальным уступом, а второй половиной — над двухсотметровой пропастью. Прозрачный круг бешено вращающегося винта находился в двух метрах от края черного, в рыжих потеках и с острыми гранями утеса. Случайный порыв обычного в этих краях ветра отделял благополучное завершение сложной операции от катастрофы, а обычный скальный массив — от превращения в обелиск над братской могилой. Да и процесс погрузки имел невеселые шансы на благополучный исход — в лучшем случае пятьдесят на пятьдесят: возможности оказаться в неустойчиво висящей вертушке или улететь в пропасть были одинаковыми.

Преодолевая напор мощного воздушного потока, бойцы, оскальзываясь, подбегали один за другим к овальному проему люка, забрасывали в салон вещи, оружие и из последних сил запрыгивали сами, некоторые тут же валились прямо на пол и отползали в сторону, чтобы не мешать товарищам. Ерша забросили в вертушку так же, как когда-то, в другой реальности и при других обстоятельствах, такие же парни забросили Деда. Погрузка заняла не больше минуты — когда люк захлопнулся, машина прыгнула подальше от несостоявшегося обелиска и принялась косо взлетать на форсаже, чтобы одновременно набрать скорость и высоту.

Волк и Бобер с трудом поднялись с вибрирующего пола и уселись на идущие вдоль салона скамейки, Ерш еще лежал на полу. За ревом двигателя выстрелов не было слышно, но они знали, что Скат еще жив, прикрывает их и позволяет спокойно уйти. Ибо когда уже при погрузке со стороны заслона не раздается ни звука, вот тогда-то имеется реальный риск получить вслед и автоматный огонь, и гранату, и ракету из ПЗРК…

Все сидели молча, переходя из одного психофизиологического состояния в другое и превращаясь из боевых роботов в обычных людей. Облегчая этот процесс, невысокий курносый бортмеханик пустил по кругу флягу со спиртом. Ее выпили не морщась, занюхивая рукавами комбезов. Но веселей в салоне не стало. Бобер вытянул руку вперед. Пальцы дрожали. Он вытащил сигареты, зажал одну губами, протянул пачку товарищам.

— Дайте спички! — крикнул, перекрывая рев двигателя.

Парни хлопали себя по карманам, но только качали головами.

— Подожди! — крикнул Слон. — У меня же есть!

Он вытащил пригоршню спичек — и замер, глядя на испачканную ладонь.

— Что за черт!

— А что там такое?!

То ли двигатель смолк, то ли им заложило уши, потому что все смотрели на восемь спичек, лежащих на ладони командира.

— Вот здесь обломанная! — недоуменно вытаращил глаза Слон. — А ведь свою Скат забрал!

— Как может быть две обломанных?! — воскликнул Бобер, но ответа не получил. Все молчали, глядя друг на друга. Потом отвели перекрещенные взгляды. Все всем было ясно!

Вертолет набрал высоту и перешел в горизонтальный полет.

Скат стрелял наверняка: один выстрел — одно попадание. Но моджахеды расползлись и попрятались за камнями. Сектор огня расширился, попадать стало труднее, к тому же противник вел плотный огонь.

Конечно, лежка наверху, за мощным бруствером, — это хорошая позиция. Но не тогда, когда в тебя палят несколько десятков стволов. Пули ударялись в камни, с визгом отлетали в разные стороны, свистели над ухом. Несколько свинцовых пчел пролетели в амбразуру. Скат потянулся к приемнику и сделал звук громче, выставив полную мощность.

— С песней «Мечты сбываются» выступает Катя Строева, — торжественно объявил ведущий. Он и представить не мог, в каких условиях Скат слушает его сладкий баритон.

Неизвестная Катя Строева что-то пела, но это его не интересовало. Моджахеды поднялись в атаку, Скат схватил заряженную «М-16» и прильнул к прицелу. Несколько точных очередей заставили их снова залечь, но стрельба не утихала. Снова вокруг щелкали пули, выбивая осколки из скал.

Несколько острых камешков, пробив одежду, вонзились Скату в плечо и предплечье, гранитная крошка вошла под кожу над левым глазом, струйка крови потекла на бровь. Но, в принципе, правильно выбранная и оборудованная позиция позволяла долго держать оборону. Правда, численное преимущество все равно сыграет свою роль, к тому же скоро стемнеет, но не это его беспокоило.

«Лишь бы скорее выпустили Джен!» — думал он — и отвлекся. Из-за камня выглянул рослый моджахед с «шайтан-трубой» на плече. Твою ж мать! Скат быстро дал короткую очередь, промахнулся, лихорадочно выпустил вторую и, очевидно, опередил гранатометчика всего на долю секунды, потому что, завалившись на бок, он все-таки выпустил свирепого сказочного дракона с огненным хвостом, который полетел в сторону, запрыгал по камням и с грохотом вгрызся в скалу вдали. Скат швырнул в ответ тяжеленькую круглую «М67», которая взорвалась на позициях противника. Наступила тишина.