Честно говоря, сам особист не очень в это верил, но был уверен, что точное выполнение приказа начальства пойдет ему на пользу даже при отрицательном результате. Есть управленческая формула: он сделал все, что мог, и не его вина, что цели достигнуть не удалось… Начальники любят таких исполнительных и старательных подчиненных больше, чем всяких выскочек со «своим мнением», даже если они и получают лучшие результаты. Конечно, применение «болтунчика» — неприятная процедура, с не всегда предсказуемыми последствиями, однако этот Восходов здоров, как бык, ничего ему не сделается, может, правда, ухудшится память, но это мелочь — ему же не стихи читать на публике!

Гордеев повернулся к вошедшему и уже открыл рот, чтобы отдать команду, но тут прозвонил телефон внутренней связи, и он произнес обычное:

— Капитан Гордеев!

— Товарищ капитан, только что звонил полковник Кленов! — озабоченно сообщил дежурный. — Очень злой, ругался, обещал оторвать вам… ну, вы понимаете что! Приказал вам немедленно покинуть расположение отряда!

Капитан действительно понимал: обещание «оторвать яйца» было излюбленной угрозой командира отряда. «Черт, как он узнал?» — боевой настрой мгновенно улетучился. Со Слоном шутки плохи, и хотя формально особисты ему не подчиняются (у КРО своя вертикаль начальства — полковник Смирнитский и генерал Вилховский), Слон обещал оторвать яйца ему, а не полковнику или генералу, а все знали, что, во-первых, командир «Кинжала» слов на ветер не бросает, а во-вторых, вполне может выполнить угрозу…

— Что мне делать? — повторил вопрос человек в белом халате. Судя по всему, он тоже был из того же гражданского ведомства, что и полиграфист.

— Езжайте домой, спать пора! — резко ответил Гордеев. — А капитан Восходов должен остаться здесь до утра. Пусть начальство принимает решение!

— Нет возражений! — сказал Скат.

— Пойдем, брат, в наш кубрик, — Шкаф хлопнул его по плечу. — Перекусим, чайку попьем, поговорим!

— Нет возражений, — повторил Скат. Запястья перестали болеть, и это его радовало.

Однажды в череде преследующих его кошмаров произошло то, чего он так боялся: приснились Шамаханские болота.

Была ночь, зловеще светила кроваво-красная луна, по небу, в преддверии сезона дождей, ветер гнал тучи разной формы и степени плотности, отчего обстановка постоянно преображалась, будто осветитель в театре менял фильтры своих ламп, создавая на сцене атмосферу радости, печали, тревожного ожидания или страха и передавая соответствующие настроения в сердца зрителей. Тучи летели быстро, отчего казалось, будто луна и мириады звезд движутся в противоположную сторону. Игра теней создавала впечатление, что движутся и декорации: съезжают в стороны остролистые колючие кустарники, уродливые, похожие на скелеты деревья машут изломанными голыми ветками, шевелится коричнево-зеленая, кое-где поросшая то ли мхом, то ли травой поверхность болота… Обычно она была неподвижной, если никто из обитателей не высовывал свою кошмарную голову, не бил хвостом, не выпрыгивал за низко летящим туканом и не пожирал с чавканьем неосмотрительного шакала или задумчивую антилопу.

Сейчас все было тихо, но не как в обкатанной фразе «тихо и спокойно» — в этих краях «тихо» вовсе не означало «спокойно». С писком проносились нетопыри — размах кожистых крыльев которых был не меньше, чем у средней птицы. Если бы они могли добраться до луны, то она вмиг стала бы мертвенно-бледной. Считалось, что несколько таких упырей могут за десять минут выпить кровь из взрослого человека, если, конечно, он не будет отбиваться. Про тех же, кто живет в болоте, оговорка «если не будет отбиваться» — не действовала. Отбивайся, не отбивайся, бесполезно — разорвут на куски…

Он был один, как и всегда в страшных снах. Наверное, подсознание отторгало образы товарищей, которых он предал. Вроде бы сидел в полном снаряжении на твердой земле, на кочке, и всматривался в непроглядную тьму, чуть разбавленную фосфоресцирующими клубами зловонных испарений. Где-то за ними находится Виолетта, и ее надо было спасти. Хотя он с трудом представлял, как это можно сделать, а точнее, совсем не представлял. Дело в том, что даже подходить к топи ближе чем на два-три метра считалось крайне опасным. Говорили, что твари болот могут выбросить щупальца и затащить жертву в трясину, даже уверяли, что они ловят пролетающих над их обителью птиц и нетопырей. Так ли это — никто не знал, но испытывать судьбу и экспериментировать желающих не находилось. Строго говоря, болотных тварей никто толком не видел, а кто видел, уже не мог об этом рассказать. Можно было бы вообще усомниться в их существовании и списать все страшилки на легенды, подобно россказням о снежном человеке, но мифические персонажи не оставляют в реальной жизни окровавленные куски разорванных людей и животных… А такие ужасные находки не были здесь большой редкостью… Недаром местные обходили жуткий район далекой стороной. В этом состояло и преимущество Шамаханских болот: возле них можно прятаться — никто не увидит и не донесет властям! Правда, это было слабым утешением: неизвестно, что хуже — попасться на глаза агентам службы безопасности или приблизиться к зловещей топи…

Внезапно тучи разошлись — небесный осветитель убрал светофильтры, и столб лунного света косо ударил сверху вниз, как луч мощного прожектора, и словно высветил подиум клуба «Сапфир». На небольшом островке вокруг блестящего шеста танцевала Виолетта в своем обычном сценическом наряде — туфли на высокой платформе, чулки с резинками, стринги и узенький лифчик, едва прикрывающий соски. Она эротично изгибалась, обхватывала пилон длинными ножками, обвивалась вокруг гибким телом, переворачивалась вниз головой, словно акробат в цирке…

Только восторженных зрителей такого замечательного выступления на первый взгляд не было. Но впечатление оказывалось обманчивым, потому что поверхность болота шевелилась даже при отсутствии движущихся туч. Острый взгляд мог рассмотреть расходящуюся «усами» ряску, от продвижения в глубине даже не одного, а нескольких «зрителей», которые со всех сторон подбирались к островку с явным намерением превратить стриптиз-шоу в греческую трагедию и стать ее активными участниками, причем танцующей девушке отводилась совсем не та роль, которая возникала обычно в возбужденном сознании любителей дразнящей эротики…