Мой сын явно сбит с толку. Он собирался переставить дядечку постарше вперед на этом, как его – опять забыла, как называется, – но тот уже там. А поскольку он сбит с толку, то смотрит на открытую страницу большого ежедневника, дабы вновь обрести почву под ногами. Мой сын любит знать, что к чему и когда.

– По-моему, сегодня Кубок Мельбурна, – говорю я ему. – Или мой день рождения, или опять закончилась война.

– Я так не думаю, мам, – говорит он. Хотя, по-моему, понимает, что я всего лишь пытаюсь помочь.

– Тогда бинго? Автобусная экскурсия? Или вечер викторины?

Он обводит взглядом комнату.

– Рододендрон, – говорю я, поскольку чувствую, что должна что-то сказать.

– Прости? – говорит он.

– Конечно… Хотя ты же знаешь, что это такое?

– Что именно, мам?

– Рододендрон.

– Ну… По-моему… Это такой цветок. Так ведь?

– Ясно.

– Ты ведь и так знала, мам.

В самом деле?

Он опять обводит взглядом комнату. А затем подходит к этому, как его, и берет в руки фотографию дядечки постарше. На миг мне кажется, будто сейчас он задвинет ее подальше, чего раньше никогда не случалось.

– Наверное, это мой пароль.

– Ипать, – произносит славный парнишка, который моет полы. Я рада, что он хочет поговорить, но беспокоюсь за него. Выглядит он неважно. Челка у него стала еще длинней и грязней, а швабра едва волочится по полу. Она просто лежит там, как будто заболела, или устала, или у нее воспаление мочевого пузыря.

Конец ознакомительного фрагмента.