«Вечером проснусь, оторву», – раздался посторонний голос у меня в голове, заставив вздрогнуть и заткнуться даже мысленно.

С первой попытки нормально выбраться из гамака не вышло. Старпом с добродушной улыбкой его придержал, только тогда получилось. Я начала расчёсываться и заплетать косу. Войко умывался из ушата.

– Нормально спала? – вопросил он со стекающей по бороде водой. – Мой храп не мешал?

– Нет, дядя Войко, – я закончила завязывать бантик на кончике косы. – Мы теперь пойдём ребят будить?

– Тебе-то зачем в такую рань подниматься? Можешь ещё вздремнуть, – он вытер лицо полотенцем.

– Не-е, я лучше с вами пойду. Дома мы всегда рано вставали.

Войко показал, как надо убирать гамак, и мы вышли на палубу. Оказалось, что кораблём уже правит дядя Эмил. Он мне сразу показался очень тихим и каким-то пришибленным. Не молодой, седоватый, с куцой бородой, в рубашке и жилете, он беспрекословно выполнял любые поручения и почти не открывал рта.

Мы спустились в кубрик, где в тесном помещении размещались матросы. Печка для готовки находилась здесь же, так что мне объяснили, что это одновременно и камбуз. Войко быстро привёл всех в сознание: голос у него даже более зычный, чем у Рихарда, очень басовитый.

Радек позёвывая натянул рубашку и поскрёб щетину. Демир зыркнул на меня, сказал пару слов на непонятном языке, натянул поверх исподнего шаровары, обмотался кушаком и вышел. Видимо, по нужде.

– Кто сегодня завтрак готовит? – вопросил Радек, когда великан зачерпнул из бочки кружку воды и промочил горло.

– Ты, – сообщил старпом. – Вчера Демир готовил.

– На тебя делать? – спросил матрос, взъерошив слегка вьющиеся светлые волосы, после чего убрал и перетянул их шнурком на затылке.

– Нет, я так перекушу, – он достал буханку хлеба и палку варёной колбасы, от души рубанул шматок и, прихватив получившийся бутерброд, поднялся на верхнюю палубу.

Радек развёл огонь, поставил чайник и принялся бриться, а я решила помочь с готовкой, чем очень порадовала и его, и вернувшегося Демира. Собственно, белобрысый принёс из подсобки яйца и ловко свалил всю кухню на меня, а сам уселся играть в карты с напарником.

Я не обижалась. Готовить мне привычно, да и хочется быть хоть чем-то полезной.

Накрыла на стол. Ну, на самом деле это даже не стол, а покачивающаяся на верёвочках столешница, а вот в каюте стол обычный: просто его прибили ножками к палубе и приколотили ограничивающие планки по краям. К этому времени старпом отпустил Эмила, так что тот скромно присел с остальными.

– Ты смотри-ка, а у тебя здорово выходит, – польстил мне Радек, наворачивая пышный омлет.

– Ты ешь, не смущай девочку, – велел Демир. – Яра, садись, посуда подождёт.

Я разлила всем чай и тоже села.

Завтракая, матросы продолжали играть в карты и начали учить меня. Отпускали шуточки про нашего клыкастого капитана. Ну, Радек отпускал. Я обеспокоенно косилась на этого весельчака. А ну как Рихард ещё не заснул?

«Эй, меня кто-нибудь слышит? Мертвяки позорные, ау! Я сейчас начну всякие гадости думать!»

Будем считать, что спит.

– Скажите, а вы тоже пили кровь Рихарда? – спросила я, прихлебнув из кружки.

– Предки упаси! – фыркнул Радек. – Чтобы вечно у этого мерзавца в подневолье ходить? Я лучше коня в зад поцелую.

– Ты полегче, Радек, – велел Демир. – Девочка кровь от крови нашего хортлака, он от неё что угодно узнать может. Без обид, малыш.

– А и пусть знает, – тот припечатал трефового короля. – Достал уже, козёл.

– И вас тоже? – удивлённо моргнула я.

Они оба тут же замолкли. Видимо, поняв, что сболтнули лишнего.

Но Радек всё же сказал:

– Да, а тебя-то он чем достать успел? Ты же ему, вроде, по гроб жизни обязана, что тебя из болезни вытащил, не так?

Вытащил? Сперва в неё загнал! Этот кровосос что, рассказал команде, будто просто по доброте душевной спас какого-то несчастного больного ребёнка? Вот сволочь!

– А вы разве не знаете? Я думала, если Войко всё знает, то и вы…

– И чего же мы не знаем? – Радек наклонился и приподнял пшеничную бровь.

– Наверное, мне не следует ничего говорить, – стушевалась я, – раз он сам не рассказывал.

– Он тебе запрещал? – надавил блондин.

– Нет, но… – я начала жалеть, что вообще раскрыла рот.

– Тогда можно. Давай, выкладывай, что этот ублюдок ещё натворить успел.

Я закусила губу, разрываясь между желанием излить душу и страхом перед Рихардом. Одно дело, когда мне отчим подзатыльники отвешивал, другое, если так же замахнётся вампир – у меня ведь башка отлетит.