– Ты сумасшедший, тут вокруг камеры, и нас увидит патруль!

– Мне все равно. Я хотел тебя увидеть.

Она улыбнулась.

– Я знаю одно место, пошли.

В глубине заброшенных гаражей, среди обломков старых автомобилей и пыльных инструментов, была укрыта обломком внешней части крыла самолета небольшая дверь. Саша отодвинула его и открыла дверь ключом. В шалаше было тесно и темно.

– Это гараж моего деда. Он собирал всякий хлам. Когда-то здесь кипела работа. Дед занимался ремонтом машин. Я с детства помню запах масла и звук моторов. Сейчас это место для меня наполнено другим смыслом. Смотри.

В абсолютной темноте раздался щелчок кнопки, и посреди каморки возник свет. Горел светильник в виде камина. Он был небольшой, высотой сантиметров тридцать, а шириной вполовину меньше. Внутри решеткой были расположены пластмассовые дрова, как бы горящие в огнях светодиодов. Саша положила моток завалявшейся ткани, и они устроились рядом с камином.

– Я прихожу сюда, смотрю на огонь, и, на мгновение, мне кажется, что не существует никого и ничего на свете. Ни зла, ни добра, ни серых костлявых лиц людей, ни секторов, ни разделений. Есть только я.

В минуты отчаяния я смотрю не по сторонам, не цепляюсь за людей. Я смотрю вглубь себя.

– И что ты там находишь?

– Стихи. Просто сочиняю и запоминаю. Записывать мне негде. Пересказываю их каждый день, чтобы не забыть.

– Пластиковой тетради и ручки у тебя нет?

– Нет.

– Ты учишься?

– Училась. Пришлось бросить.

– Почему?

– По семейным обстоятельствам.

– И чем ты занимаешься?

– Пока ничем.

– А почему не пойдешь учиться?

– Давай не будем об этом. Мне не хочется об этом говорить.

– Ну хорошо, мисс загадка. Давай я расскажу о себе. Мы с другом разработали проект по выращиванию растений и озеленению земли. Завтра будем его защищать и надеемся получить финансирование от синего сектора. А еще живу с матерью, которая вечно лезет во все мои дела и стремится спасти всех во вселенной, поэтому наш проект может быть под угрозой. Она неисправима… Все еще верит, что можно кого-то держать под контролем. Смешно, правда? Как человек может быть таким близким и далеким одновременно? Ну, а что до твоей? У тебя есть мама? Папа?

– Маму мою убили во время войны у меня на глазах, хотели и меня, но один офицер за меня заступился. Они ушли, и я осталась одна в квартире с мамой, лежащей в луже крови, и не знала, что делать. Поначалу казалось, лучше б они меня тогда убили вместе с ней, а потом я привыкла жить одна.

– Мне очень жаль твою маму, правда. Прости, что спросил.

– Ничего. Все в прошлом.

– Ты живешь одна?

– Нет, с отцом, но я и о нем не хочу говорить. Не спрашивай больше ни о чем, пожалуйста.

– Хорошо.

Искусственное свечение камина наполняло каморку теплом. Светильник мигал, отбрасывая тени на стены, словно настоящие языки пламени веселились в ритмичном танце. Лицо Саши выражало тихую глубинную грусть, но от этого выглядело не менее привлекательным. Марк задумался о том, как развеселить девушку в этот вечер, чтобы хотя бы временно избавить ее от внутренних печалей. В его голове возникла шутка. Ее абсурдность и простота казались странным анахронизмом в их угрюмом мире.

– Саша, – начал он осторожно, – Знаешь ли ты, почему роботы не создают пары?

Она подняла голову, ее глаза вспыхнули любопытством:

– Почему же?

– Потому что, как бы они ни старались, шестеренки мальчиков – роботов не умеют крутить лапшу на уши девочкам – роботам!

Марк произнес это с таким дурацким выражением лица, что Саша залилась веселым заразительным смехом, да и сам он не смог сдержаться от улыбки. Затем юноша поднес камин ближе к ним и руками показал собачку, которая отобразилась тенью на стене:

– Смотри, собачка. Она гавкает!

Саша улыбнулась.

– Кого еще можешь показать?

– Много кого! Смотри!

Самая обычная стена вдруг превратилась в волшебное полотно. Он сам невольно улыбался, смотря на Сашу, и казалось ему, что все тревоги и проблемы остались за чертой этого старого заброшенного гаража. Уникальная и неповторимая, она была словно ключом к его радости и счастью, который хотелось спрятать в сейф или тайный сундук, чтобы он не бросился на глаза другим, а еще хуже, не попал в чужие руки.

– Спасибо тебе. Давно мне не было так хорошо, как сейчас.