До нас долетел звук запустившихся реактивных движков.

Самолёт величественно выкатывался из ангара. Вовремя: следующий залп накрыл сооружение, заставив его сложиться в клубах огня и дыма.

Самолёт набирал скорость, видимо, готовясь взлетать. Я осторожно достал пистолет, боясь случайно побеспокоить Рубина. Приготовился отстреливаться.

Ещё две ракеты были направлены в самолёт. Судя по скорости и траектории, это были знаменитые «Джавелины», или что-то подобное.

Через несколько мгновений оба снаряда разорвались в воздухе. Видимо, самолёт обладал отличной системой защиты.

После короткого пробега крылатая машина оказалась в воздухе. И ровно в тот же момент я разглядел нападавших. Их было много, пожалуй, даже очень много. С неполным взводом, который был в нашем распоряжении, и без тяжёлого оружия нечего было и думать с ними справиться.

И как они смогли такой толпой, ещё и с техникой, подобраться так близко? Впрочем, времени гадать не было совершенно.

Единственный шанс — занять оборону вокруг терминала и ждать подкрепления. Есть шанс продержаться достаточно долго.

Я не сомневался, что самолёт тут же рванёт ввысь, чтобы вернуться на Родину в автоматическом режиме. Но не тут-то было: сделав крутой вираж, машина развернулась. У неё под брюхом что-то вспыхнуло, и в воздухе оказалось сразу четыре ракеты, нацеленные в самую гущу нападавших.

Самолёт начал следующий манёвр, уходя от возможного зенитного огня, но слишком поздно: я насчитал не меньше десяти ракет ПЗРК, нацеленных на него.

Пошёл отстрел тепловых ловушек. Другие системы обороны тоже были задействованы. В какой-то момент мне даже показалось, что машина уцелеет. Но потом две ракеты взорвались почти одновременно, и обе — возле движков.

Какое-то время орбитальный самолёт ещё продолжал набор высоты по инерции. Я даже подумал о безумной надежде на продвинутые системы пожаротушения на борту.

А в следующий момент аппарат взорвался, раскидывая огненные ошмётки на сотни метров вокруг.

Если бы не удар ракетами — мы бы ни за что не отбили ту атаку. Подкрепление из города не успевало никак. Значит, нас или перебили бы всех, или, что более вероятно, взяли в плен. А, учитывая «традиции» демов в обращении с пленными, ещё неизвестно, что было бы лучше.

Я это прекрасно понимал.

В горячке боя было не до переживаний. И потом, когда мы обследовали то, что осталось от атакующих — собирали трофеи, осматривали раненых, оказывали им первую помощь и фиксировали для дальнейшей передачи военной полиции. Да, у Конфедератов именно эта структура занималась пленными.

Почему-то я был уверен, что всё это время Рубин провёл в пикапе. Даже представлять не хотелось, что он испытывал в эти минуты. Но в конце концов я взял себя в руки и решил, что негоже бросать товарища в таком состоянии наедине с самим собой.

Однако в оставленной машине лётчика не было. Я решил, что его, вероятно, забрали медики и пошёл искать эвакуационный пункт для раненых, который развернули в здании бывшего терминала.

Пуля и Рубин сидели на бампере какого-то брутального вида грузовика и о чём-то оживлённо разговаривали. Пуля жестикулировал, Рубин улыбался.

Сбитый с толку, я подошёл в ребятам.

— О, командир! — улыбнулся Пуля, увидев меня. — А мы уже хотели поисковую партию подключать. Ну ты горазд: я потерял тебя тогда, когда ты погнался за этими двумя, на мотоцикле.

Я смутно припомнил один из эпизодов схватки. Кажется, это было в самом начале.

— Да, было дело… — заметил я.

— Вроде нормально по обстановке отработали, а? — напарник подмигнул мне.

— Нормально-то нормально… — я вздохнул и присел рядом на бампер — благо его размеры вполне позволяли такую вольность. — Ты как? — я обратился к Рубину, стараясь заглянуть ему в глаза.

— Как-как… — ответил тот. — Блин, хреново, что самолёт потеряли. Но другого выхода просто не было. Вот и Пуля так же думает. А ты как считаешь?

— Однозначно не было, — ответил я.

— Блин, Тор, ты чего смотришь на меня так, будто мне яйца в бою отстрелило? — Рубин всплеснул руками.

— Да фиг вас, летунов, знает… просто… — я пытался подобрать нужные слова, — ну, как бы ты вроде говорил, что у вас особое отношение к технике и всё такое… да и учитывая всё то, что… ну… вроде как, через что вам пройти пришлось и вообще…

— Блин, ну ты и накрутил себе! — улыбнулся Рубин. — Конечно же, есть особенное отношение, это нормально. Техника это чувствует. Но, во-первых, это не мой самолёт. Я ведь говорил тебе — это экспериментальная модель, использовалась для отработки технологий. Полноценный боевой самолёт на эту миссию не направили бы — риски слишком высоки. Да и вас пассажирами взять было бы невозможно. Моя личная машина в безопасности. К ней даже мне запрещено приближаться, пока не наладят промышленность. Ну или пока демы или как их там нас к стенке не припрут.