— Как мы и предполагали, — с выражением облегчения на лице кивнул Харрис. — А что вам найти не удалось? Из того, на что вы рассчитывали?

— Похоже, люди, которые нас интересовали, там не садились. Не успели. Их перенаправили вроде бы куда-то на север штата Нью-Йорк. Вы не в курсе, там есть крупные убежища? Или космические комплексы?

Харрис озадаченно почесал нос.

— Нью-Йорк, говорите… что ж, у нас, в некотором роде, сложная ситуация, — сказал он.

— Мы в курсе, что штат сильно пострадал, и… — начал было я, но безопасник остановил меня жестом.

— На севере действительно есть уцелевшие округа. И, как мы подозреваем, недобитые гнёзда демов. У нас не до всего доходят руки пока что… тут в другом сложность, — вздохнул он.

— В чём же? — спросил я.

— Согласно нашим договорённостям, вы должны были высадиться. Передать вакцину. Мы, в свою очередь, оказываем содействие в обследовании интересующей вас местности. После этого, получив нужную информацию, вы должны были отчалить на этом своём чудо-космолёте.

— Да, примерно так всё и должно было быть, — кивнул я.

— Теперь у нас есть некоторые моменты, скажем так, дипломатически-коммуникационного характера… — Харрис снова почесал нос, потом кивнул и сменил тон на более неформальный. Причём сделал это так ловко, что даже его голос начал звучать иначе: — короче, парни. Дело такое: одна из ракет, которую ваш самолёт запустил по противнику, попала в, как мы предполагаем, его ключевую точку коммуникации. Предположительно они остались без связи. И не могут сообщить другим заговорщикам о том, что и как здесь произошло. Если мы сейчас выйдем на связь с вашим руководством, обрисуем ситуацию и запросим дальнейших инструкций — мы, по сути, сами сдадим противнику информацию о реальном положении дел. Которой он сейчас может не обладать и чем мы собираемся воспользоваться.

— И… что вы предлагаете? — спросил я. — Сидеть здесь до изменения обстановки? Или как-то поучаствовать в том, что вы планируете?

— Нет-нет, участвовать не надо, это совершенно не обязательно! — ответил Харрис. — Но вот если вы соберётесь двинуться на другой конец страны… да по своим делам… а вам бы этого хотелось, я верно понимаю?

Рубин внимательно посмотрел на меня, но промолчал.

— Это было бы совсем не лишним, — признался я.

— Насколько широки предоставленные вам полномочия? Мы должны расценивать это как вашу частную инициативу? Или как часть нашего стратегического взаимодействия?

Действительно интересный вопрос. Приказ и инструкции, которые мы получили, предполагает разведку и поиск способов эвакуации в случае потери транспорта. Такое перемещение теоретически можно подвести под это дело…

— У нас есть свобода в поиске средств эвакуации, плюс один из пунктов задания не может считаться выполненным до конца, — ответил я. — Так что это сложно было бы назвать частной инициативой.

— Это хорошо, — кивнул Харрис. — Тогда будем думать, как быть. Мне нужен день-два.

— Кстати, — вдруг вмешался Пуля. — А эти ребята в противогазах внизу? Тут в городе какие-то опасные химикаты хранились?

Безопасник посмотрел на него с настороженным интересом.

— Понимаю вашу тревогу, но ничего опасного для города не будет.

— Ясно, — кивнул Пуля.

— Мы предполагаем, что в корпоративной части основного убежища остались недобитые, — продолжал Харрис. — С этим надо что-то делать. Иначе обеспечить безопасность ближайших поселений невозможно, вы наглядно это видели. Фермеры волнуются после той находки в аэропорту. Никому не хочется остаться без скальпа. Так что делаем, что можем.

Я одобрительно кивнул. И только потом сообразил, что именно они собрались делать.

Война меняет мораль. По мере роста ожесточённости, один за другим падают сдерживающие барьеры, до тех пор, пока доминирующим не остаётся лишь одно желание — победить. Именно победить, а не выжить, потому что только в этом случае война перерастает рамки обычного конфликта и будет идти до полного уничтожения одной из сторон.

Любое действие в этом случае будет измеряться на соответствие морали лишь по одному критерию: позволяет ли оно приблизить победу или нет.

Я это прекрасно понимал. Но ведь в данном случае речь шла даже не о победе — а о зачистке остатков врага. К тому же, чужого врага, на чужой территории. Поэтому принять то, что должно было случиться, было непросто.

Всё-таки не зря некоторые виды оружия в прошлом пытались ограничить. Химия — не такая разрушительная, как ядерка, и не такая непредсказуемая, как биология. Зато простая в изготовлении и применении. Легкодоступная. И даже ядерная война не стала той прививкой, которая отучила бы людей от использования оружия массового поражения. Скорее уж наоборот: сняла последний ограничитель вроде существовавшей системы международных отношений.