Я было зааплодировал, но она покачала головой — это только начало. И я притих в ожидании.

Девушка сделала стойку на руках, вытянув вверх ноги в белых башмачках. Развела их в стороны, упруго толкнулась и упала на шпагат! Затем взлетела крутанула в воздухе сальто и ловко приземлилась на ноги. Выгибала мостики. Жонглировала всем подряд, от тарелок до солонок, при этом в одиночку танцуя вальс. Потом, пододвинув себе пуфик, встала на локти и начала вправду выделывать, черт знает, что такое. Как она выгибалась, засовывая голову между коленей и закидывая обе ноги за шею. И была такая тонкая и гибкая, такая… сказочная эльфийка, что замирала душа и щипало в глазах. Встречный воздух растрепывал невесомые волосы, её движения сливались с музыкой.

Эта совместная мелодия, она была… ну, как самая ласковая ласка, как самая теплая радость, от которой даже немного печально…

И когда это кончилось, я не поверил. Неужели больше я не увижу, не услышу этого волшебства? Соня стояла передо мной будто на арене, тонкая и легкая, как белое перо, кланялась, ладонями посылая мне приветы.

Это было так сексуально… Блин, слава КПСС, что Тина выжала меня досуха, иначе греховные мысли, бог знает до чего могли довести. Так наверно переживал Гулливер, глядя в подзорную трубу на смазливую лилипутку. Так страдал Кинг-Конг от невозможности трахнуть Джессику Лэнг. Но как любить эту Дюймовочку… если в неё кончить, она же лопнет!

Нет, я точно пошляк и бабник, не нагулявшийся в прошлой жизни, как можно думать о сексе с таким ангелочком? А вот интересно, между собой-то лилипуты чпокаются? Какие у них пиписьки? Что там было про: тютелька в тютельку… Гусары, молчать! И я ограничился бурными аплодисментами и нейтральными комплиментами.

Соня надела платье, и я вручил ей рюмку с ликером. В её ручке она казалась фужером.

Мы сделали по глотку.

— А я еще умею восточный танец танцевать, — сказала Соня, — танец живота. Что так удивленно смотришь? Знаю, что ни живота, ни попы нет, но там главное красиво двигаться и бедрами вилять, а это я умею. Еще нужен красивый наряд со всякими монистами, чтоб звенели. У меня есть.

И тут я подумал, что обстановка чересчур интимная для дружеского общения. Сидим в полумраке, играет лирическая музыка… вдруг она опьянеет, я опьянею… начну приставать… а она, кажется и не против, вон как глазками посверкивает. Но, не выталкивать же её из номера, типа, сплясала Петрушкой и катись ватрушкой. Чао-какао.

Тут меня осенила мысль.

— А пошли в ресторан? Отпразднуем.

— Пошли, — просто согласилась она, — только скажи сначала: ты это из жалости или из любопытства?

Я не знал, что ответить, и она поняла мой затык.

— Ладно, притворимся, что я тебе понравилась… тебе всё равно, а мне приятно. Кстати, я даже не знаю, как тебя зовут. Спаситель.

— Григорием кличут.

Когда мы собрались выходить из номера, она кивнула на сумку с магнитофоном.

— Пусть, пока у тебя постоит?

Я понял её нехитрую уловку, после ресторана вернуться, якобы за сумкой. А потом она мне станцует восточный танец… Нет уж, тогда точно до греха дойдет. Ушлый, однако, ангелочек.

— Да чего там, — изобразил я простофилю, — давай сейчас к тебе в номер занесем, заодно и помогу. Мы же на одном этаже, чего взад-вперед бегать.

Она не стала спорить. Пока мы ходили в её номер, а потом спускались в лифте, я узнал, что её рост сто тридцать сантиметров, ей двадцать два года. Она ненавидит слово «карлик», а еще больше слово «карлица».

— Сейчас все будут пялиться, так чтоб ты знал, это внимание не тебе! — невесело пошутила Соня.

— Не поверишь, на меня тоже иногда внимание обращают, особенно женщины, — подыграл я ей.

— Не, считай, ты вообще не существуешь, по сравнению со мной!

Ресторан был полон. Но я сунул услужливо подскочившему администратору четвертной, и он живо организовал нам столик.

Когда Соня ловко запрыгнула на стул, как гимнасты запрыгивают на «быка», я невольно улыбнулся.

— Смешно?! — вопрос был задан с иронией, но по-доброму, без агрессии и обиды.

— Забавно, — честно признался я, и она захихикала.

Против Сониных слов, никто особенного внимания на нее не обращал. Тут же выяснилась причина этого. Вся лилипутская труппа уже была здесь, пестрая артистическая братия сидела за двумя сдвинутыми столиками и ужинали, попивая вино и болтая ногами. Так что лилипуты здесь успели примелькаться.

Мы помахали им руками, и они в ответ подняли бокалы за наше здоровье.

Мужчины и женщины за соседним столиком, увидев их жесты, обернулись и минуты три рассматривали меня и мою спутницу. Переводя взгляд с неё на меня.

— Думают, кто я тебе, — прокомментировала Соня их внимание, — любовница или дрессированная обезьянка? А заодно решают, карлик я или лилипут.

— А есть разница?

— Шутишь? Принципиальная!

— Шучу, знаю, конечно — вы, лилипуты просто маленькие люди, с обычным сложением. А некоторые, типа тебя, с отличным сложением!