— Спасибо, — сказала я, с благодарностью потягивая мул, который она всунула мне в руку. — Так ты собираешься снова с ним встретиться?

— С кем? — спросила она, оглядывая толпу в поисках кого-нибудь еще, кого мы могли бы знать.

— Шоу.

— О, не знаю. — Эрин пожала плечами. — Я дала ему свой номер, но он не написал.

Я отхлебнула из бокала, прижав прохладный стакан к щеке.

— Уверена, мы еще столкнемся с ним, — сказала я.

В течение нескольких недель я не могла спать на балконе.

В моей чердачной комнате было душно, но когда я вытаскивала свой матрас на ночной воздух, то чувствовала себя ужасно незащищенной. Каждое жужжание насекомых, каждый гудок далекой машины заставляли меня резко подниматься, дико озираясь по сторонам в темноте.

Я вернулась в дом, все еще вздрагивая от каждого скрипа стен или слишком громкого смеха одного из моих соседей в другой комнате.

Несколько раз я просыпалась с криком, потому что в комнате было слишком темно и мне казалось, что я снова в багажнике.

Каждый сон был кошмаром, в котором низкий голос насмехался: «Я знаю, что ты не спишь».

Темная фигура бросалась на меня, а я пыталась отбиться от нее, пинала и била, но мои руки были слишком слабыми, хрупкими, как мокрая бумага.

Лишь однажды я вцепилась в него, разрывая маску на его лице.

Я отдернула ее, ожидая снова увидеть эти ужасные, прекрасные черты.

Но вместо этого я не увидела ничего: только пустое, пустое пространство, в которое я упала, кувыркаясь вниз, вниз, вниз...

ЧЕРЕЗ НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ СТАЛО ЛУЧШЕ.

Меня по-прежнему мучили кошмары, но днем я могла улыбаться и вести беседу. Настолько, что люди перестали спрашивать, все ли со мной в порядке.

Я вернулась на работу в « Sweet Maple».

Мой босс в «Zam Zam» уволил меня за то, что я пропустила три смены, но взял обратно, когда Эрин пришла к нему и отчитала его, сказав, что она никогда не перестанет оставлять однозвездочные отзывы на Yelp.

Джоанна предложила оплатить мне аренду, если я пообещаю вернуть ей долг. От этого мне снова захотелось плакать. Я сдержала слезы, которые попали в глаза, горячие и жгучие, и крепко обняла ее.

Бинты сняли с моих запястий. Два шрама, толстые и извилистые, как змеи-близнецы, были чертовски уродливы. Но, как заметил офицер Болван, они у меня не единственные.

Возможно, я восстанавливаюсь быстрее, чем большинство людей.

Я привыкла преодолевать вещи, которые действительно чертовски отстойны.

Коул

Я начал преследовать Мару в Интернете.

Как и большинство людей, она выкладывает свою жизнь в социальных сетях на всеобщее обозрение - как на своих собственных аккаунтах, так и на аккаунтах своих друзей.

Они очень артистичны, поэтому фотографии, которые они публикуют, более экстравагантны, чем обычные. Мне приходится продираться через множество автоматов с попкорном в тонах эпохи сепии, фотографий ног людей и пейзажных снимков, чтобы найти что-то полезное. Как только я это делаю, я нахожу бесконечные портреты Мары.

Как и большинству начинающих художников, ей приходится использовать в качестве моделей своих знакомых.

Мара популярна для этой цели, потому что, несмотря на то, что она не такая сексуальная, как ее соседка Эрин, у нее такая строгая структура костей, которая хорошо передается на пленке.

Ее неухоженный, запущенный вид в сочетании с резкими эльфийскими чертами лица придает ей вид женщины Питера Пэна, дикой твари, предоставленной самой себе.

Я долго изучаю ее лицо.

Затуманенные глаза, подведенные к внешним уголкам. Вздернутый нос, усыпанный веснушками. Полные губы и острые зубы.

Она - интересная загадка. Уязвимая и в то же время свирепая. Поврежденная, но упрямая.

Мара не пишет личных постов - никаких длинных, бессвязных рассуждений о своих внутренних переживаниях под селфи в зеркале, никаких туманных подписей, призванных вызвать поток комментариев с просьбой рассказать о ней подробнее.

Она не упоминала о своем испытании в лесу.

Единственные ее последние сообщения - просьбы о предоставлении места в студии.

В Сан-Франциско это постоянная проблема для тех, кто находится во власти переменчивых арендодателей. У меня есть своя частная студия рядом с домом, а также целый квартал студий на Клэй-стрит.