МАКС

Надо! Именно, что надо. Это единственный метод. Вся эта шушера, вся эта шелупонь от телика, как от солнечных лучей через лупу… Мигом обуглится.

Соня поднимается со своего места.

СОНЯ

Ладно. Пойдем.

МАКС

Куда?

СОНЯ

Анна Петровна! Вениамин Алексеевич там?

ГОЛОС БАБЫ НЮРЫ

Ак куда он денется-от?

Соня кивает Максу.

СОНЯ

Пойдем, познакомимся.

МАКС

Да мы знакомились уже. Попка дурак, и все такое.

Соня берет его за руку и поднимает с места. Макс нехотя встает, не выпуская из рук телефон.

ИНТ. СПАЛЬНЯ БАБЫ НЮРЫ. НОЧЬ

Баба Нюра сидит на стуле рядом с постелью, в которой лежит старик Вениамин Алексеевич. Входят сначала Соня, а за ней Макс.

И Соня, и Макс – застывают. Оба видят старика. Соня глубоко вздыхает, Макс – все еще со своей заранее заготовленной насмешливой улыбкой – кивает Вениамину Алексеевичу.

МАКС

Здрасте.

ВЕНИАМИН АЛЕКСЕЕВИЧ

И вам не хворать.

Воцаряется тишина. Макс исчерпал свое остроумие и просто пялится на лежащего в постели старика. Соня смотрит на него внимательно тоже – пытаясь понять, настоящий ли он.

СОНЯ

А вас… Вам можно вот так, да? Из церкви выходить?

ВЕНИАМИН АЛЕКСЕЕВИЧ

Мне из комнаты нельзя, дочка. Лежачий я.

Соня оглядывается на бабу Нюру – та разводит руками.

БАБА НЮРА

А куда ты его еще собралась тащить? Сказано – лежачий.

СОНЯ

Я не понимаю… А почему…

БАБА НЮРА

А я и не спрашиваю. Я Господу и так благодарна. Как дали – так и дали. Лежит – и за лежачего спасибо.

Макс присвистывает, оглядывая комнату. Видит накрытую покрывалом клетку. Поднимает покрывало – клетка пуста.

МАКС

Так. А… как бы потактичней… Слушайте, Вениамин… Алексеич. А мы тут были один раз, а вас не было. И могилка ваша на кладбище…

Старик принимается кашлять – громко, надрывно. Бабка одергивает Макса громким шепотом.

БАБА НЮРА

Тсс… Не надо ему… говорить. Зачем? Пустая могила там. Для виду сделана.

Макс оборачивается на Соню. Та смотрит на него странно – как будто просит его подтвердить, что все это происходит по-настоящему.

Старик наконец перестает перхать.

ВЕНИАМИН АЛЕКСЕЕВИЧ

Сам же видишь: не то чтоб я совсем-то уж мертвый был, а? Хе-хе… Кх-кх… Да куда я свою бабку оставлю… На кого…

МАКС

Да… Я… понял. А попугай-то где? Зажарили?

Он оглядывает комнату: газеты с кроссвордами, морской бинокль, молодые фото в бескозырке на столе. Конверты с письмами. Открытки от Виталика. Сверху – телеграмма со штампом Комбината.

СОНЯ

Летает, может. Ладно, Макс. Пойдем. Вениамин Алексеевич уже спать ложится.

МАКС

Да. Ок. Спокойной ночи. Это… поправляйтесь.

ВЕНИАМИН АЛЕКСЕЕВИЧ

Если бы… Эх. Ладно, молодежь. Спасибо, что навестили.

ИНТ. ДОМ БАБЫ НЮРЫ. ГОСТИНАЯ. НОЧЬ

Макс с Соней стоят у окна, озираясь на дверь, ведущую в спальни. Соня стоит со скрещенными на груди руками, хмурится.

МАКС

А я тебе говорю, мы с Дэном заходили, и не было никакого старика! Какой же он лежачий тогда?

СОНЯ

Ну, может, не совсем лежачий?

МАКС

У него на столе телеграмма лежит от Комбината с соболезнованиями. Не видела?

СОНЯ

И что?!

МАКС

У меня вот ощущение такое… как будто цыганка мне голову задурила на вокзале и карманы обчистила. Такое же похмелье потом. Как от гипноза…

СОНЯ

Это чудо, Макс! А никакой не гипноз!

МАКС

Хера с два там чудо. Фокусы от чудес научись отличать, богомолица…

Соня вдруг лепит ему пощечину. Макс хватается за щеку.

МАКС

Ты чего?!