Генерал-губернатор приосанился, порозовел лишенными бороды и волос частями лица и разгладил усы:

— Премного благодарен, Георгий Александрович!

— Дело — в прежнем подходе, который на момент принятия был единственно возможным, но теперь, спустя десяток лет, был признан неверным, — продолжил я. — Подходе, благодаря которому мы оказались здесь, в точке, когда финский Сейм кладет на Наследника Российского Престола исполинский…

Пока я крестился за бранную ругань, генерал обескураженно крякнул — крыть нечем, и он сам с самого начала знал, что хлипкие отмазки не помогут: демарш Сейма слишком очевиден, и не принимать мер попросту нельзя.

Я дернул за веревочку, карета остановилась, и казак Андрей, спешившись у двери, заглянул к нам.

— Журналюгу мне любого, — озвучил я заказ.

— Георгий Александрович, газеты… — вяло попытался отговорить меня генерал.

— Журналисты — это полезно и удобно, — отмахнулся я.

— Безусловно, Георгий Александрович, — смирился Гейден. — Позволю себе заметить, что в последние годы я, как и Его Императорское Величество, начал понимать, что пренебрежение подданных Княжества к остальным подданным Империи лишь усиливается.

Верю — не дурак же наш генерал-губернатор, дурак у нас флотом командует.

— Поработаем по-новому, Федор Логгинович, — пообещал я. — Авось чего и выйдет. Не робей, братец, садись, — указал пальцем на место рядом с генералом кланяющемуся в дверь кареты прилизанному мужику средних лет с моноклем. — Записывай новость, полученную от анонимного источника при Дворе.

— Слушаюсь, Ваше Императорское Высочество! — кивнул строчащий карандашиком журналист. — Клянусь вам унести в могилу секрет о персоне «анонимного источника».

— Правильно, — одобрил я. — Диктую: 'Государственный совет с одобрением воспринял инициативу Ландтага (так финны называют свой Сейм) о зачислении подданных Великого Княжества Финляндского на действительную солдатскую службу в Общеимперских частях…

Глаза генерал-губернатора полезли на лоб, журналюга от усердия высунул кончик языка.

— … Постановив проработать этот вопрос в кратчайшие сроки. Великое Княжество Финляндское за прошедшие с его образования десятилетия прочно вросло в единое тело Империи. Защищать нашу великую, общую Родину — высочайшая честь для ее подданных, и жители Княжества безусловно ее достойны'. От себя расширь части про «единое тело Империи» и «честь».

— Будет исполнено наилучшим образом, Ваше Императорское Высочество! — поклонился журналист.

— Ступай, — велел я.

В окно было видно, как Остап — слава Богу, что в Польше он путешествовал с багажом, оптимизируя эпистолярный архив прямо в пути — сунул в руку журналиста «соточку» и похлопал по плечу с доброй улыбкой.

Никогда не бывает лишним напомнить, что у цесаревича длинные руки!

Простенький, не выдерживающий никакой критики, в моем времени благополучно смытый бы за пару часов инфопотоком и благополучно забытый «вброс» сработал даже лучше, чем я ожидал. В моей голове статейка должна была стать для Сейма сигналом «одумайтесь, дураки, а то ужо я вас», но стала настоящей информационной бомбой большой мощности.

Хочет ли среднестатистический финн служить в армии? В этом финны никак и ничем не отличаются от других людей на планете: сам идти хочет редко, но, если уж «забрили», пойдет тянуть солдатскую лямку во всех ее проявлениях: замерзать или коптиться в окопах, строевым шагом ходить на ощерившегося туго набитыми картечью пушками врага и развлекаться многочасовой муштрой в любых климатических условиях. Национальные части в Княжестве есть, и они добросовестно принимали участие во многих военных кампаниях. Части небольшие, для двухмиллионного по населению региона совершенно символические. В будущей Большой войне их на стратегических или хотя бы оперативно-тактических картах и не видно будет — так, тыщонка туда, тыщонка сюда. Я — не кровавый упырь, и «утилизировать» финнов посредством большой войны не собираюсь, но в процентном соотношении «население-солдаты» каждый регион должен нести одинаковую нагрузку. Разве не честно?

Кроме того, в национальную часть под командованием этнического финского дворянина финн идет охотнее, не без оснований считая, что за интересы оккупанта помирать в первых рядах его не погонят. И вообще, все свои — почти и не армия, а так, время провести с соотечественниками. Все говорят на финском, все в Княжестве родились и выросли, никакой тебе ассимиляции. Сюда добавляется ряд чисто организационных проблем: национальное ополчение учится по-другому, у них другой устав, а моральная стойкость сильно зависит от оппонентов. Турков бить финн может. Может и на Кавказе помогать порядок обеспечивать. А вот если начнется война с Европой… Тут двояко — австрияков не любит вообще никто, даже сами австрияки. А если я попробую двинуть финские части на шведов? О, этот вопрос в моей голове созрел уже давно, и все, кому я его задавал, отводили глаза и мямлили стандартную чепуху, как бы прося меня эзоповым языком не задавать настолько глупых вопросов. Едва начнется суета на границе со Швецией, бравые финны тут же сдадутся в плен, да не просто так, а с надеждой записаться в шведскую армию и с ее помощью «освободить родину от Имперского гнета».

Казне на первый взгляд такое выгодно — финны содержат свои ополчения «на свои». На второй взгляд волосы на голове дыбом встают — тут, вообще-то, свое налогообложение, и продавая за границы княжества товары, финны с государственной казной доходами не делятся. А по какому, простите, праву?

Газета с «вбросом» вышла из печати как положено, хмурым, по-настоящему зимним уже, холодным утром. Первые чтецы не поверили своим глазам, а потому неизбежно принялись уточнять по знакомым кто и чего на эту тему слышал. Особенно грустно стало «целевой аудитории» — мужикам призывного возраста, сиречь — молодежи. Кое-кто знал о реформах на «большой земле», и там, среди прочих альтернатив для «вечных студентов» предлагалось военное поприще — после трех лет в солдатах можно поступить на курсы младшего офицерского состава. Армейцы немного плевались — получается, что тупого студента в армии примут и позволят быть полезным, что умаляет статус кадровых военных. Но все всё понимают — а армию «вечный студент» пойдет лишь в исключительном случае, потому что к моменту отчисления как правило уже критически заражен либеральными идеями. У нас и в армии либералы если, но либерал либералу рознь: один хочет своей стране добра при помощи наработок соседей, а другой свою страну ненавидит, потому что «не как у соседей». Вот среди первой категории я знаю очень много достойных людей, и кое-кто из них даже работает в моей личной канцелярии — парламент же полезный, можно спихивать на него непопулярные решения, а значит хвала либерально настроенному молодому цесаревичу.