Настасья сидела в кресле, запрокинув ногу на ногу, и попивала горячий кофе. Пациент опаздывал на пятнадцать минут, как же она не любила непунктуальных людей. Юрий не был похож на такого человека, в первую встречу он показался ей ответственным и собранным. Настасья позвала Марину в свой кабинет.

– Настасья Викторовна, я дозвонилась на домашний телефон Юрия Анатольевича, его мать сказала, что тот уехал в командировку, что они забыли вас предупредить. – эта новость странным образом расстроила Настасью.

– Хорошо, на сегодня записей больше нет?

– Нет. Настасья Викторовна, я хотела у вас спросить. Так получилось, что ко мне приезжает сестра на три дня, с ребенком, – девушка замялась, ей явно сложно давались просьбы, – Можно я поработаю с ним? Он будет тихо сидеть рядом со мной в холле.

– Нет, нельзя. Детям не место на работе. – отрезала Настасья. Дети… она все еще не могла смотреть на них. Боль становилась невыносимой от их присутствия.

– Но его больше негде оставить…

– А сестра, мать ребенка? Почему она не может сидеть с ним?

– Она приезжает по важным делам, ей будет сложно заниматься сыном. – слезы на глазах Марины готовы были хлынуть водопадом. – У нее рак, они живут в селе, она приезжает обсудить лечение.

– Сколько лет мальчику?

– Шесть, но он очень спокойный и послушный. – оживилась Марина, в надежде, что Настасья передумает. Что плохого в детях, почему она их избегает, девушка не могла понять такого поведения со стороны женщины.

– Нет. Я против, простите. Можете взять отгул в эти дни.

– Почему? Что с вами не так? – Марина сама не понимала почему вспылила, почему позволила этим словам вырваться наружу. Настасья встала из-за стола, ее лицо стало алым, но не от злости, как подумала Марина, а от борьбы с самой собой. Ей хотелось кричать о том, какую боль она испытывает, видя детей, о том, как сложно потерять самое дорогое, что есть в жизни, о том, как непросто перестать быть матерью, даже мертвому ребенку.

– У меня был Миша. – выдохнув, произнесла Настасья, рухнув на кушетку для пациентов и обессилено взмахнув руками. Дальше слова сами полились из ее уст: – Он родился с пороком сердца. Нет, я не виню себя в его болезни, я никогда не отказалась бы от тех шести лет, что он прожил в этом мире. Я не могу смотреть на других детей, становится невыносимо от мысли, что кто-то достоин жить, а мой малыш – нет. Простите Марина, я не смогу лечить других, если рядом будет ребенок.

Марина молчала, она не знала, что сказать, как поддержать несчастную мать. Тихо наклонилась перед Настасьей на корточки и крепко обняла ее, роняя капли слез на ее плечи. Настасья никогда не ощущала себя так легко, как сейчас. Она произнесла вслух то, чего боялась больше всего. Она впервые призналась кому-то, что потеряла Мишу. Прошел час, прежде чем Марина и Настасья вышли из кабинета. Они долго молчали, потом говорили, рассказывали друг другу самые счастливые и печальные моменты жизни. Несмотря на разницу в возрасте, Настасья ощутила, что обрела близкого человека в лице студентки-секретарши. Уже на выходе из офиса Марина вспомнила, что хотела рассказать Настасье Викторовне еще кое-что.

– А вы знали, что ваш пациент Юрий Анатольевич писатель?

– И что же он пишет? – улыбнулась Настасья.

– Он пишет о кладбищах, о нашем крае в местной газете. У него целая колонка, представляете? Каждый вторник и четверг выходят статьи. Я подумала, вам будет интересно их прочесть и скупила в киоске все, что было.

– Ты невероятная, если твой Алешка не будет сдувать с тебя пылинки, он будет полным дураком!

– Будет, еще как, вот увидите, Настасья Викторовна, я его воспитаю как надо. – женщины рассмеялись в голос и на доброй ноте разошлись по домам.

Весь оставшийся день Настасья изучала тексты Юрия. Кладбища, стаи агрессивных собак, отловленных благодаря трудам Юрия, но больше всего Настасью впечатлила статья о могиле девочки-ведьмы, которая умерла во время какого-то черно-магического ритуала. Тексты Юрия были оформлены в мрачную атмосферу и поданы на красивом блюдечке. Почему его так интересовали мертвые? Что пытался он донести читателям? Может, проблема, из-за которой мать Юрия настояла на их сеансе была намного глубже, чем смена деятельности. В этом ей еще предстояло разобраться, но Юрий уехал, а записи на новый сеанс так и нет. Долго не думая, Настасья взяла телефон и набрала шестизначный номер. В трубке послышался знакомый женский голос.

– Алло?

– Добрый вечер, Вероника Васильевна?

– Да, кто спрашивает?

– Это Настасья Викторовна, психотерапевт вашего сына Юрия. Я хотела узнать, все ли хорошо у вас, просто Юрий не рассказывал мне о предстоящей командировке.

– Да, я понимаю, Юра такой не ответственный. Просто это его спонтанное решение, он поехал в село Вязовка, собирает какие-то данные. Мы свяжемся с вами, как только Юрочка вернется.

– Спасибо. Извините за беспокойство.

Настасья чувствовала: что-то не так. Приготовив на ужин рис с овощами, женщина все не могла выкинуть из головы фразу на латинском, произнесенную Юрием. Зачем он сказал ее? Настасья тихо прошептала: