А потому мы рубили всех подряд в горячке ближней схватки.

Повезло лишь нукерам из числа мокши — причем из-за внешней схожести с братьями-славянами. В хаосе боя с татарами русую мокшу можно было принять за своих! Так что когда мордвины поднимали руки, их все-таки замечали, щадили… Я так и вовсе пообещал им жизнь и свободу уже после боя — конечно, после того, как «уберут» за собой, похоронив недавних соратников.

Но заодно я напомнил мокшанам и про инязора Пуреша, убитого татарами в далеких землях ляхов… Это когда перед самой сечей у Легнице в 1241-м Пуреш сговорился с ляхами — а монголы, разоружив уцелевшую мокшу под предлогом их неучастия в битве, ночью всех и перебили…

Также я вспомнил и про царевну Нарчатку, поднявшую мятеж после убийства отца, инязора Пуреша — мятеж, что завоеватели утопили в крови! Напомнил и про Тагая, основавшего в землях мокши собственный улус и притеснявшего местное население. Ведь в итоги многие бежали от татар в Рязанское княжество, основав в нем несколько поселений…

И да, я действительно приказал Твердиле отпустить уцелевшую мокшу, как закончат похоронные работы. Пусть вернутся на родную землю, пусть начнут обелять свою трусость, оправдываясь за то, что выжили!

Подспудно заряжая сородичей ненавистью к завоевателям и притеснителям — и к общему для нас с мокшей врагу!

Конечно, я мог бы также поступить и с булгарами… Но булгарам просто не повезло. Ибо булгары не сильно отличались от прочих ордынцев, внешне и по экипировке — так вообще не отличались.

С известными для них последствиями в прошедшем бою…

Вообще, исконные волжские булгары после завоевания Батыя подняли еще несколько восстаний — прежде, чем их окончательно покорили аж в 1278 году! В итоге уцелели лишь немногие представители славного и могучего в прошлом народа, воочию видевшие Серебряную Булгарию… Позже они смешались с кипчаками-половцами — основой кочевого населения Золотой Орды — да соседями из финно-угорских племен.

И потом, ведь в большинстве своем уцелели согласившиеся служить Батыю и прочим ордынским ханам, служившие в татаро-монгольском войске и отправившиеся собирать дань на Русь!

Но все равно можно было попытаться вбить еще один клин — между булгарами и татарами. Но не срослось… Не уцелело их, если не считать царевича Ак-Хозю. Последний, кстати, теперь очень ценен, очень! И в случае боя я приказал ратникам беречь булгарина хоть даже ценой своих жизней — уж очень важно заставить говорить его при Донском… А после — если переговоры пройдут успешно — царевич поможет мне внести раскол в стан врага в Булгаре! Ибо я не собираюсь отказываться от идеи разделить завоеванных и завоевателей…

— Всадники на дороге! Идут, не таясь!

Я подскочил, как ужаленный, тотчас схватившись за рукоять клинка:

— Татары?! Каким числом?

Дозорный дружинник, буквально влетевший на стоянку отряда, отрицательно мотнул головой:

— По виду русичи. С полсотни наберется!

Я на мгновение замер, размышляя, как быть — после чего твердо приказал:

— Дружина — в броню и на коней! Ротники с самострелами хоронятся за деревья, Алексей — бери царевича, его необходимо доставить к великому князю и заставить говорить любой ценой! Это очень важно!

Гридь мрачно кивнул, двинувшись к притихшему, побледневшему булгарину — в то время как сам я, поспешно втиснувшись в панцирь, запрыгнул в седло Бурана. Моему примеру следуют и прочие ратники — в то время как ушкуйники резво втягиваются в лес, готовые, в случае чего, обстрелять неизвестных… Русичи — это, конечно, хорошо, среди русичей у нас врагов нет. Точнее не было… Но литовцы — их рати ведь на две третьих состоят из русских дружинников! И хотя литвины вроде как тоже замирились с великим князем… Но то князь Москвы, а не удельного Ельца!

— Ждем, братцы! Если враг — то пусть выйдут на открытую местность, тут-то их повольники болтами и угостят! А уж там и мы в копье ударим… Но Федор — пока отмашки не дам, не бейте!

— Услышал тебя, княже.

Приглушенный голос атамана раздался из-за ближнего дерева, и я благодарно кивнул Косому. Пусть мы и не друзья в жизни, есть какой-то холодок в отношениях — но в брани всегда друг друга прикроем… С легким сожалением я обернулся на котелок с кашей — впрочем, я успел помешать обжаренную в смальце полбу, а Алексей залил воду. Тем более, поленца будут гореть долго, давая крепкий, равномерный жар…

Эх, хорошо бы все же отведать наваристого кулеша в конце насущного дня!

Прошло несколько томительных минут прежде, чем на лесной дороге, примыкающей к небольшой поляне, показались всадники. Сама поляна расчищена от кустарника и служит нам стоянкой — но мы также оттянулись на дорогу, встав напротив неизвестных… Да оставив десятка три шагов на разгон, если потребуется таранить в копье!

— Кто вы, путники? И зачем следуете по земле моего княжества?!

Конные замерли на дороге, вперед подался лишь один всадник: