— Нам нужно поговорить, — говорит Лиам.

Его голос ровный, и он свирепо смотрит на Элли, давая понять, что ей не рады в этом разговоре. Мое кровяное давление повышается, и я не понимаю, почему он так зол на неё. Или у него проблемы со мной? Он никогда не был таким с Натали, и в течение нескольких месяцев у нас были в основном эксклюзивные отношения.

— Лиам…

Я хочу должным образом представить его Элли и объяснить, что теперь мы вместе.

Но Элли отпускает мою руку и отходит от меня.

— Всё в порядке, вы двое поговорите. В любом случае, мне нужно работать, — она колеблется мгновение, затем поднимается на цыпочки и целует меня в щеку. — Увидимся позже.

Она выскальзывает из кабинета, бросив на меня последний взгляд через плечо. Лиам подходит и закрывает дверь, затем прислоняется к ней, скрестив руки на груди.

— Какого хрена, чувак? — спрашивает он без предисловий. — Ты сейчас с ней? Когда это случилось?

Я пожимаю плечами, не желая вдаваться в подробности.

— Она милая. Мы разговаривали пару раз, и я попросил её прийти на гала — приём в качестве моей спутницы”.

— И теперь вы держитесь за руки? — он хмурится. — Было бы здорово узнать это от тебя, а не из фотографий для прессы на сайте Формулы–1. Тебе не кажется, что это то, что я должен знать, учитывая, что я твой менеджер?

Я устало выдыхаю и сажусь на край прибранного стола Беллы.

— Прости, это вылетело у меня из головы. Слишком много работы, слишком мало времени.

Его сочувственный кивок во многом успокаивает меня, и я думаю, что разговор окончен, но он отрывается от двери и подходит ко мне.

— Ты должен был сказать мне, что собираешься в стрип — клуб, чувак, — говорит он. — Если бы я знал, я мог бы нанять телохранителя, который сопровождал бы тебя, и твоя фотография не разлетелась бы по Интернету.

У меня сводит живот, и я смотрю на него, не веря своим ушам.

— Лиам, это был не я.

— Ладно, — он презрительно усмехается. — Так что, ты хочешь сказать, что кто — то намеренно отфотошопил твоё лицо на теле какого — то другого чувака?

Я тоже встаю, и мы оказываемся лицом друг к другу, почти одного роста. Наши отцы были так похожи в юности, что могли бы быть близнецами, и нас с Лиамом часто принимали за братьев, но прямо сейчас мне кажется, что я едва знаю его.

— Ты должен мне поверить, — говорю я слишком низким голосом. — Мне нужно, чтобы ты был на моей стороне. Я не смогу сделать это без тебя.

Он опускает голову, но из его рта вырывается горький смех, а не поддержка, на которую я надеялся.

— Твой отец был бы опустошен, если бы узнал об этом. За всю его карьеру у него ни разу не было подобного скандала.

Я смотрю на Лиама, не в силах поверить, что он сказал такое. Мой отец всегда первым поздравлял меня вне трассы, когда я выигрывал гонку, и все думали, что он самый поддерживающий отец, всегда следящий за моей карьерой, гордящийся тем, что я пошел по его стопам. Но если я терпел неудачу — если я попадал в аварию, если моя машина не работала, или, чёрт возьми, если я даже приходил вторым, — он впадал в очередную ярость, швырялся вещами и обзывал меня. Однако он делал это только наедине, потому что имидж был важен для Роберта Стоуна, героя гонок Формулы–1 на пенсии.

Лиам знает всё это, потому что его детство было не лучше. Я был рядом с ним всё наше детство. Мы поддерживали друг друга, делились закусками, которые нам запрещали есть, потому что мы сидели на строгих диетах, всегда подбадривали друг друга. Мы посещали одни и те же гонки и вместе несли бремя разочарования наших отцов.

Так что он уже должен был понять, что всё, что мой отец мог бы сказать по поводу этой ситуации, не имеет значения. Он был злым, ожесточенным человеком, и я годами боролся, чтобы вырваться из его тени.

Но Лиам широко разводит руки, его лицо искажено беспокойством.

— Эта женщина отвлекает, Оливер. Тебе не нужна эта фотосессия с ней, чёрт возьми. Ты должен быть сейчас в симуляторе, делать круги, чтобы выиграть этот чертов гран — при. Вот что сотрет эти заголовки, а не демонстрация твоей последней пассии.

Я сильно толкаю его в грудь, и он от неожиданности отшатывается. Я отстраняюсь, прерывисто дыша. Я не помню, чтобы принимал сознательное решение прикоснуться к нему, я просто хотел, чтобы он остановился.

— Я же говорил тебе не говорить о ней так, — мой голос едва узнаваем, и я с шоком осознаю, что вот так близок к тому, чтобы ударить его. — И если я еще раз услышу, что ты упоминаешь моего отца, ты вылетишь из команды. Я завязал с этим дерьмом.

Лиам расправляет плечи.

— Это шутка, да? Ты действительно думаешь, что зашел бы так далеко, если бы я не был рядом на каждом шагу? Я отказался от своей карьеры ради тебя, — в его взгляде не отражается ничего, кроме чистого отвращения. — Может быть, всё должно было быть наоборот, кузен.