К сожалению, Рязанский не успевает убрать блок и атаковать первым. Удар приходится на клинки и Гиневарда отбрасывает на десяток метров назад. Я на лету ловлю парня левой рукой и кладу на землю, а правой заканчиваю создавать плетение и посылаю в противника сразу семь ледяных копий. Жалеть ману сейчас не имеет никакого смысла.

Шесть копий даже не задевают монстра. Тот без проблем рубит заклинание своими когтями, но последнее копьё оказывается для него сюрпризом. Стоит ему разрубить его, как я дроблю копьё на десятки ледяных осколков.

Всех их я точечно направляю в глаза монстру. От большей части он всё равно уклоняется, но брызнувшая кровь явно говорила о моём успехе.

Правда, порадоваться я не успеваю, поскольку эта тварь сначала издаёт странный протяжный звук от боли, а затем бежит прямо на меня. У меня не остаётся иного выбора, кроме как принять навязанный бой.

Однако тут происходит то, чего я не ожидаю. Позади себя я чувствую изменения в магическом фоне, после чего рядом с моей головой, весь объятый льдом, молниеносно пролетает кинжал Гиневарда. Причём атака на этом не заканчивается.

Стоит кинжалу оказаться рядом с телом химеры, как оружие начинает сиять синим цветом и создаёт подобие ледяного взрыва. В одну секунду всё на расстоянии нескольких метров покрывается ледяной коркой, а сам муравей оказывается заточён во льду.

На секунду мне хочется вздохнуть с облегчением, что всё закончилось, но нет. От льда начинает идти пар, и спустя секунду муравей вырывается наружу. Я замечаю, как из его суставов вырываются едва заметные змейки пламени.

Демоны бы побрали этих древних магов, придумавших столь неубиваемое создание. Вот зачем им вообще подобное потребовалось-то? Теперь нам еще и из-за этого страдать.

К счастью, вместо того, чтобы атаковать, муравей взмывает вверх и отступает через дыру в потолке. Похоже, боль эта тварь очень хорошо чувствует, и теперь хочет восстановить силы. Нам же лучше, ибо бой проходил совсем не на равных условиях.

— Гиневард, ты как, жив? — спросил я, повернувшись к другу и усилив свет в созданном мной шарике, и застыл от удивления.

Дело было вовсе не в ране на животе, за которую держался парень, вовсе нет. Просто он наконец-то перестал щурить взгляд и я увидел его глаза. Правый красный, прямо как его пламя, а левый, наоборот, голубой, словно лёд.

— Поздравляю, ты первый вне моего и императорского рода, кто узнал мой секрет, — ухмыльнулся Гиневард и скорчился от боли.

— Потом обсудим твою гетерохромию и то, что ты скрытный двустихийный маг, — сказал я и дал другу склянку с зельем в руки. — Ложись и пей, я исцелю как смогу. Потом выберемся отсюда и покажешься нормальному целителю.

— Твои слова не придают уверенности пациентам, — легонько подколол меня Гиневард, несмотря на испытываемую боль.

— Что уж поделать, магию исцеления на факультете мы практиковать ещё не начали, — с улыбкой на лице ответил я. — Так что оставь надежду, всякий попадающий мне в руки. Будет больно.

— Мне так мой наставник каждый раз перед тренировками говорит, нашёл чем пугать, — сказал Гиневард, сохраняя хорошее настроение и бодрость духа даже в такой неприятной ситуации. Правда, нельзя было точно утверждать, что это не маска, которую я просто не могу распознать в такой ситуации.

В общем-то, это вполне себе нормальная реакция организма на стресс и угрозу. Особенно на войне, когда есть шанс в любую секунду умереть. Если долго изнемогать свой разум, то либо у человека начнётся депрессия, либо он начнёт сходить с ума.

Исцеление Гиневарда заняло не так много времени. Всё-таки когда зелье делает за тебя основную работу, становится гораздо легче восстановиться. Единственное, что мне по-прежнему не хватало опыта залечивать сложные раны, особенно, если были повреждены кости или органы.

Магия исцеления очень сложная и требует более глубоких знаний, чтобы не навредить союзнику, и поэтому на войне я изучил лишь её азы. В этом же мире я планировал восполнить пробелы в своих знаниях, и стать если не одним из лучших, то хорошим целителем. В конце концов, это очень сильно может спасти мою или чью-то жизнь. С другой же стороны, целители лучше остальных понимали, как следует изменять тело, чтобы оно выдержало нагрузки, и это может здорово помочь мне.

Также пришлось принести клятву аристократа, что я ни за что не выдам секрет Гиневарда. Не то чтобы он мне не доверял, однако это развязало мне руки.

Те же менталисты из моего рода не смогут получить информацию о Гиневарде, поскольку нарушение этой клятвы приведёт к самым пагубным последствиям. Это и огромная потеря репутации, и прямое оскорбление рода Рязанских, которые после такого непременно объявили бы нам войну.

— Почему ты скрывал свою вторую стихию, я понять ещё могу, — сказал я парню после того, как дал клятву и закончил лечение. — Излишнее внимание к своей силе мне тоже не нравится, не говоря уже о зависти людей. А гетерохромию зачем скрывать?